Ты мой яд, я твоё проклятие. Книга вторая - Анна Мичи

Я выскользнула в коридор и пустилась бежать. Замок снова сотрясся, словно какой-то великан пытался его разрушить. Не удержавшись на ногах, я упала, неловко придерживая ребёнка. Больно ударилась плечом, но дочь уберегла. Однако через миг Алайна всё равно расплакалась.

– Тише, маленькая, – я поспешно поднялась и хотела было снова броситься бежать, но случайно взглянула в окно в коридоре. – Боги…

Я уже видела Сейджа полностью слившимся с Фараиту – но такое я видела впервые. Призрачная фигура человека – или демона? – ярко-голубые очертания тела, головы, смутно узнаваемого лица – пылающие ледяным огнём глаза – и впрямь великан бился снаружи, спутанный по рукам и ногам протянувшимися от замка лентами.

Сейдж… он пришёл… и попал в западню, как я и боялась.

Сердце словно стиснули огненными клещами. Внутри разлилась боль, во рту – ядовитая горечь. Попался… попался, и я не могу ему помочь, не могу спасти. Всё это случилось из-за меня, из-за того, что я не послушалась его, выбралась из замка, приехала сюда, не ожидая, что попаду в ловушку.

– Где эта дрянь? – из кабинета донёсся возглас Нейсона.

Словно подстёгнутая им, я побежала – но впереди снова выросли знакомые золотые прутья. Ударившись о них всем телом, в последний момент успев прикрыть собой Алайну, я на миг потеряла возможность дышать. А потом почувствовала, как меня схватили, дыхание Нейсона пощекотало щёку, и его довольный голос произнёс:

– А теперь навестим-ка нашего пленника, всей тёплой компанией. Хочу посмотреть, как ему понравится, когда ты будешь умолять меня взять тебя у него на глазах.

Не знаю, как я выпросила у Нейсона позволения оставить ребёнка с Фессой. Может быть, образ матери с ребёнком на руках и впрямь вызывал у него неприятие, может быть, он посчитал, что притащив одну меня, сразу испугает пленника и приведёт его в нужное состояние духа. Как бы то ни было, Алайну отнесли наверх, а я мысленно возблагодарила святую Миену. Чем дальше от Нейсона находилась моя дочь, тем спокойнее мне было.

Но у этого была и плохая сторона. Пока Алайна была у меня на руках, я так сильно боялась за неё, что этот страх затмевал все другие мысли. Когда же она оказалась в сравнительной безопасности, я стала думать о Сейдже, и сердце зашлось от страха теперь уже за него. Судя по словам Нейсона, он был жив, но что ждёт его? Нейсон захочет отыграться, в этом я не сомневалась, а успев увидеть его жестокость, боялась самого худшего.

Мы спустились в отцовские лаборатории, и с каждым шагом у меня всё больше холодело на душе. Боги, возможно, для Сейджа было бы лучше всего, чтобы он погиб, пытаясь взломать защиту замка. Жгучая горечь собственной вины застила зрение, путала мысли. Я лихорадочно перебирала способы помочь Сейджу, но не видела подходящего. Разве что парализующий заряд в кольце… он восстановится через несколько дней. Вот только как будет разумнее всего им распорядиться? Может, я должна буду использовать его, чтобы подарить Сейджу милосердную смерть?

Сейдж ждал нас стоя, скрестив на груди руки, холодный и спокойный, как будто вовсе не находился в плену, в тесной камере, стены которой покрывали защитные и ограждающие печати. Меня он не удостоил и взглядом. Должно быть, к лучшему, потому что, стоило мне увидеть его так близко, как к горлу подкатился комок, а сердце забилось так сильно, словно пыталось вырваться из груди и устремиться к Сейджу. Я снова прокляла наваждение, погнавшее меня прочь из его замка, отправившее к отцу, выяснять подробности забытой ещё до моего рождения истории. Надо было верить Сейджу, поступить так, как он говорил: остаться с ним – и какая разница, что мы, скорее всего, единокровные брат и сестра. Ведь по крайней мере Алайна кажется здоровой…

Но долго мучиться угрызениями совести мне не дали. Завидев Сейджа, Нейсон расплылся в торжествующей улыбке. Схватил меня за руку, подтаскивая к самой решётке.

– Смотри-ка, актёры всё те же, а пьеса между тем совсем поменялась, а? – засмеялся он издевательски.

Я опустила глаза, не в силах встретить взгляд Сейджа. Пальцы Нейсона болезненно впивались в мышцы, но лучше эта боль, чем глядеть на Сейджа, сознавая, что ничем не в силах ему помочь.

– Что молчишь? – продолжал Нейсон. – Язык отсох? Или так сильно напуган, что и слова вымолвить не можешь?

– Я не разговариваю с трусами, которые прикрываются женщиной. Зачем ты её привёл?

Голос Сейджа звучал как всегда. Низкий, тяжёлый, невозмутимый, словно не происходит ничего необычного. И вопрос он задал так, как будто и впрямь поражался поведению Нейсона, а не пытался его оскорбить – хотя это, вне всяких сомнений, было именно оскорбление.

Нейсон проигнорировал выпад. Вместо ответа обвёл свободной рукой камеру.

– Знаешь, где ты? Это ловушка на демонов. А знаешь, что происходит с демоном, если он тут появится? Смерть покажется тебе сладкой. Да-да, тебе. Потому что умирая – демон будет жрать тебя. Эта камера станет для тебя эшафотом.

– С чего ты взял, что демон появится? – спокойно осведомился Сейдж.

Нейсон только засмеялся в ответ.

– Не знаю, каким образом ты ухитрился до сих пор не поддаться, – сказал он. – Но только долго ты не продержишься. А знаешь, почему я это делаю? Ведь я мог бы убить тебя тогда, когда ты пытался проломить защиту замка. Просто отдать приказ – и нет одержимого. Нет, не потому, что ты – опасная тварь, которая только по недоразумению ещё ни разу не попадалась. А потому, что ты преступил мне дорогу. Так что я хочу наблюдать, как ты сдохнешь – в муках.

В его руках вспыхнул синий свет. Взмах – и мой корсаж разлетелся надвое, а следом и лоскуты верхней и нижней сорочек. Холодный воздух скользнул по коже, как язык огромной змеи. Я вскрикнула, попыталась прикрыться, поймала взгляд Сейджа и застыла. В его глазах полыхало бирюзовое пламя. Мне показалось, я слышу торжествующий вой Фараиту, наконец получившего то, за чем он столько времени охотился.

– Нет! – выдохнула я, забыв о разрезанном корсаже, цепляясь за прутья решётки. – Нет, Сейдж, не поддавайся!

Гремел голос Нейсона, читавшего заклинания. Лицо Сейджа исказилось, пламя вспыхнуло сильнее, потекло по коже, обрисовывая скулы, губы, подбородок. Одновременно вспыхнули печати на стенах – свирепым алым огнём, словно раскалённое железо, приготовленное для клеймения.

А потом печати сорвались – и я закричала. Закричала, бросилась к Нейсону, сама не понимая, что собираюсь делать, как помешать ему, как предотвратить неизбежное. И увидела вдруг, как лакей с невозмутимым лицом достаёт из воздуха огненный клинок – и вонзает его в незащищённую спину королевского мага. Затрещал и распался естественный щит Нейсона, клинок погрузился в плоть, запахло кровью. Однако Нейсон лишь прекратил читать заклинание и обернулся, словно не понимая, что происходит.

Сзади лязгнуло, зашуршало, и меня подхватили знакомые сильные руки. Бережно оттолкнули в сторону, тесным коконом окутала защита – как тогда, в домике Нейсона, когда Нейсон с Сейджем сражались. Я затихла, прикрывая руками грудь, широко раскрытыми глазами вглядываясь в расплывчатую пелену, пытаясь угадать происходящее по звукам и цветовым пятнам. Что вообще произошло? Как Сейдж оказался на свободе? Почему лакей набросился на Нейсона?