Принцесса папарацци - Анастасия Масягина

– Ты знаешь, если нас всех уволят, я не расстроюсь. Меня бывшая жена давно назад зовет. Да и у мамы пожить можно.

Везет. Меня, в отличие от Антона, содержать некому.

Утром (в шесть, конечно) я решила прибегнуть к запрещённому приёму. Запрещённому для нормальных людей. Для телевизионных редакторов запрещённых приёмов нет. Герои им нужны любой ценой. Единственным сносным оправданием может служить внезапная смерть героя. Так было у редактора Оли Полуниной с одним из братьев Вайнеров. Через пятнадцать минут после разговора ей перезвонили и сообщили, что он умер. А то бы влетело ей…

Терещук, по моим данным, была жива.

Я позвонила начальнику отдела пропаганды ГИБДД Красноярского края Арсению Егорову.

– Если вы нам не поможете, уволят всю нашу бригаду, – искренне поверив в это, вздохнула я. – Сейчас кризис, все программы позакрывались, работу мы просто не найдём… Помогите, пожалуйста.

В классическом варианте этот приём включает двоих маленьких детей и отсутствие мужа, но я решила, что жалость к хрупкой и беззащитной молоденькой девушке сработает лучше.

Арсений оказался настоящим мужчиной. Он бросил милицейские каналы (они не помогали) и стал на время частным сыщиком. Каждый час он подкидывал мне телефоны, которые все как один оказывались нерабочими.

К вечеру этого дня мы знали, что Наталья Терещук съехала в общежитие Аграрного университета, где живёт нелегально. На следующий день Арсений запланировал встречу с ректором, которого знает лично.

Но утром мы узнали, что Терещук работает в «Пятёрочке». Вот только следующий день её выхода на работу был следующим после дня съёмки программы.

– Программа послезавтра, – шёпотом сообщила я Арсению.

Тогда он надел форму и отправился в «Пятёрочку» сам. «Я вас посажу за укрывательство человека!» – кричал он там (это мне потом Терещук рассказывала).

– Можете звонить, она ждёт, – устало сообщил Егоров.

– Я никуда не поеду! Оставьте меня в покое! Сколько можно… Дочка моя погибла…

Заведующая «Пятёрочки» вырывает трубку.

– Вы мне человека до инфаркта довели!

Короткие гудки.

Съёмки завтра.

– Я отправлю туда полковника юстиции, – обещает Арсений.

Время бежит. Редакция замолкла и ждёт от меня результата.

– Я уговорил её. Но есть одно условие, – сердце радостно запрыгало. Мы спасены.

– Какое?

– Она просит покормить её в Москве.

– Конечно! Да хоть в ресторане!

– Ну тогда заказывайте билеты. Мы летим.

– Да!!! Егоров везёт Терещук! – кричала я на всю редакцию. – Я… я его поцелую! Настоящий мужик!

Антон отвлёкся от «Одноклассников» и ревниво покосился на меня. Женя кричала со мной вместе.

– Интересно, сколько ему лет?

– Паспортные данные, – я щёлкнула мышкой, – тридцать два!

– Самый лучший возраст!

Настроение испортила координатор.

– Ася, а ты в курсе, что назад твои герои едут поездом?

Поезд Москва-Красноярск идёт трое суток.

– Как это? Им же обещали самолёт!

– Самолёт только туда. Потому что иначе они на эфир не успеют.

Ясно. А что будет с героями после эфира, всем всё равно.

– Ты им пока ничего не говори, – велел Антон. – Пусть прилетят, а до завтра выбьем Сенечке билет.

Но назавтра билета, конечно, не было. Я решила, что, если что, отдам ему свои деньги. Треть зарплаты. Всего-то.

Арсений Егоров оказался невысоким парнем в джинсах и кепке с этикеткой. С пронзительными чёрными глазами. Наталья Терещук – добродушной тёткой с выбеленными волосами и в поддельной дублёнке. Мы с ней моментально сдружились. До съёмок было ещё шесть часов.

– А где вы обычно обедаете? – спросил Арсений. Он чем-то неуловимо напоминал Сашу. Но, скорее всего, мне это просто показалось. Потому что я везде искала знакомые черты и порой даже находила – в прохожих или пассажирах метро. Хоть что-нибудь. Хоть крошечное сходство.

– Где обедаем? Ну, или в «Олимпе» – это вниз по лестнице, или в «Сосиске», – это столовая в том здании, – кивнула я в сторону АСК-3.

Не поняла вопроса. Отвыкла…

Арсений устремился к Антону.

– Я хочу пригласить вашу сотрудницу на обед.

Класс!!!

– Мы обычно обедаем все вместе, – заявил ему вредный Антон. – Если хотите, можете присоединиться.

Арсений немного помялся и уехал к другу по училищу на Рублёвку. Антон не упустил возможности съехидничать, что этот друг, должно быть, принимает экзамен на права.

Мы с Терещук пошли в «сосиску». Наш чай из пакетика и пирожки с грибами пришлись ей вполне по душе. Она рассказала мне про Катю, мужа-пьяницу, родителей и квартирантов. И я отвела её покурить во внутренний дворик.

– Ася, а как вам мой попутчик?

– Арсений? Он так мне помог…

Он сразу на вас глаз положил. Кстати, он мне ещё в самолёте сказал: «Я на грани развода».

– И что это за семейное положение такое? – пожала я плечами. И позвонила Арсению.

– У вас всё в порядке?

– Конечно. Ася, скажите, а у меня будет возможность поужинать?

Ага. Только ужинать ты со мной не захочешь. Когда узнаешь про три дня в поезде. Ну почему у нас всё так? Даже рыцарей кидают…

Когда он узнал, он был в бешенстве. Он пообещал написать рапорт руководству. Рапорт на Первый канал. Он кричал, что у нас нет совести. Он отказался подписывать проездной документ.

Антон испарился. Он позвонил и сказал мне следующее: «Ты ему понравилась как женщина. Ты должна заплакать и уговорить его подписать. Иначе нас уволят. Потом пусть что хочет делает. Когда подпишет».

И я заплакала. Но это не подействовало.

Терещук, которую Сеня умолял приехать, умоляла его подписать. Он отказался.

«Ничего не сделаешь, Ася. Такой уж он принципиальный».

Он бежал вниз по лестнице. Я в слезах бежала за ним. Терещук – за мной.

– Скажи охране, чтобы не выпускала, – командовал в трубку Антон.

Женя сунул им в нос удостоверение ГИБДД. Мы бежали уже по улице между АСК-1 и АСК-3. Он на проезжую часть – и я на проезжую. Он по поребрику – и я тоже. Я рыдала уже по-настоящему. В голос. Он не хотел меня слушать.

– Я знаю, у вас тут работают люди, которых специально четыре года обучают разговаривать. Они кого хочешь уговорят.

Это была правда. Он вообще во всём был прав.

– Стойте! Я отдам свои деньги за билет!