Война за веру - Марик Лернер

Зато в ящике обнаружилось два здоровых куска кокаиновой пасты величиной с голову. Это вроде гашиша, только растет на западном континенте. Говорят, у тамошних народов в прежние времена простолюдинам запрещалось жевать листья растения. Сейчас достаточно свободно ходит, но недешево, и к нам попадает в минимальном количестве. Повышает выносливость, снимает усталость и боль. Помогает при жажде и голоде, поднимает настроение. Вроде бы применяется в религиозных целях. Только нельзя постоянно использовать. Наркотик им и остается, пусть не та концентрация и вместо укола отправляют в рот. Концентрат смогу выделить, но надо ли?

Еще бутыль стоит с доброе ведро. Не могу быть уверенным полностью, пробовать не приходилось, но по запаху настойка на листьях коки. Алкоголь растворяет нечто, в них содержащееся, и можно не жевать, а просто выпить. Полагаю, результат даже лучше. Сразу внутрь. Как с любым лекарством, много хлебать, вместо выздоровления недолго и на кладбище отправиться. В наших краях редкость, найдется кому толкнуть. Но надо ли? Точная дозировка для врачей, а не химиков, но в принципе начать с двухпроцентного раствора и проверить результат. Для местной анестезии — самое то.

Специи, сахар — совсем немного, целым куском, какая-то гадость, сначала принятая за шоколад, но совсем не сладкая. А может, это изначальное какао по древним рецептам.

— Меня будет кто-то кормить? — возмущенно потребовал Бирюк, сидя на днище фургона и осторожно спуская ноги вниз.

На плечо ему моментально приземлился Карк, причем не с силой, как на меня, а осторожно, и принялся умильно тереться о небритую щеку.

— Будь я проклят! — пробормотал Писарь. — Он встал!

Ну, насчет подняться еще не скоро, но результат исключительный. Он был слаб, как новорожденный, и заметно исхудал, хотя прошло всего двое суток с ранения, но вновь нормально соображал, и появление аппетита замечательный признак. Вытянула с того света! Ой, не простая девочка. Без настоящего умения вернула с дороги, откуда частенько не возвращаются. А научат правильному целительству, так и вовсе будет на золоте есть.

— Что взял с апера помимо общей доли? — спросил Бирюк, когда под радостное кудахтанье Матушки был накормлен и при моей помощи вернулся на ложе. Он все-таки был крайне слаб и ходить не мог. Зато голова уже работала. Информацию о Светлой принял, усвоил и решил уточнить подробности.

— Два маленьких ружья на шесть выстрелов каждое, очень неплохую саблю. Не булат даже сварной, но по качеству ничем не хуже.

— Кроме оружия? — потребовал.

— Серебряную ложку с фляжкой и пояс с семьюстами сорока двумя золотыми монетами западной чеканки.

— Свидетели?

— Еще бы! Сами и отдали — честный трофей с поединка. Не хватает, чтоб обвинили в воровстве.

— Ты понимаешь, чем это пахнет?

Конечно. Здесь цены даже ниже, чем за проливом. В среднем выходит оплата труда хорошего мастера приблизительно за пятьдесят лет. Очень выгодно убивать аперов, оказывается. Конечно, если они прежде тебя не прикончат.

— До города тронуть не посмеют. А там я перестану таскать с собой кучу золота.

— Жрицам, — сказал Бирюк утвердительно.

Обители еще и в качестве сети банков подрабатывали. Сдав в одной, мог получить в другой и не таскать с собой опасный груз. Естественно, они отщипывали свой процент не хуже ростовщика, однако частенько удобнее заплатить так, чем кровью.

— Пожалуй, единственный вариант.

На самом деле их несколько, но сейчас неуместно обсуждать. Карк очень недвусмысленно уставился на меня и только что не принялся орать, выпроваживая. Ничего, потерпит.

— И так проблем хватит с нашим грузом на выезде.

Самое правильное и умное было бросить караван и рвать напрямик в Тубрак, пока слух не разнесся. Кроме золота нам досталось немало добра. Ну половина принадлежит Бирюку, однако он возиться сейчас с трофеями не способен. Девять лошадей приличная ценность, а ведь есть еще наших прежних четыре. Одних ружей десять, пусть одно и с паршивым стволом. Возможно, удастся поменять. Но гораздо важнее патроны. Мало кому требуется таскать с собой огромное количество. Полсотни хватит не только на охоту, но и на приличный бой с противником. К тому же чем больше, тем выше вес и ниже скорость передвижения.

Наши покойники наверняка готовились отбиваться от нескончаемых толп мавретанцев. Основной груз в фургонах после продовольствия — боеприпасы. На каждый ствол вышла почти тысяча триста штук. Хотя при возможности стрелять пять-шесть раз в минуту запасливость понятна. При такой пальбе прицельность не очень. Но если по атакующей лаве в упор…

К сожалению, в одиночку мне все не утащить, да и Светлая требует внимания. Придется задержаться. Но это вопрос решаемый. Те же жрицы возьмут на сохранение и даже могут приобрести груз. Фургоны и продукты никто не возьмет. Лошади неплохие, но неизвестно, как они к нашей жизни и климату приспособятся. Ткань тоже, но не сразу, а то цена упадет. Таких умных из наших полно, готовых сбагрить случайно доставшееся за бесценок. Кирки, мотыги, лопаты — тоже не особо ходовой товар, но на шахты можно продать. Вот настоящей цены не дадут. А там видно будет, чего заранее терзаться.

— Ружья с патронами продавать нельзя, — сразу сказал Бирюк. — Тебе особенно. Подарить парочку авторитетным людям в Тубраке гораздо правильней, чем золото. Мастера умеют ценить работу.

— Им не сделать такие патроны, и их не так много.

Идею про капсюли, уж гремучую ртуть точно приготовлю, пока оставляю при себе. И бездымный порох не выйдет. Нас такому не учили. Динамит проще добыть, и многим по вкусу придется. Не только для войны, но и на взрывных работах. Главное, без головы не остаться при изготовлении и транспортировке. Все ж процесс помню в общих чертах и практически все компоненты придется добывать самостоятельно.

— Ладно, — сказал Бирюк устало после моих пояснений, — ступай. Я сейчас не способен нормально думать. Вместо мозгов сплошной кисель, и вся сила ушла. Завтра поговорим.

Писарь ждал меня снаружи, в тени второго фургона, прислонившись к борту. Как и большинство горожан, не умел сидеть правильно на корточках. Вечно они поражаются, как это мы способны часами в таком положении находиться и ноги не болят. Да просто в сертане скамеек и стульев не предусмотрено. А сидеть прямо на земле не всегда удобно, даже подстелив нечто. Подтверждая, что не просто так небом любуется, а меня дожидался, зашевелился, стоило соскочить на землю.

— Мы можем поговорить как мужчина с мужчиной? — заступая дорогу, спросил, не сомневаясь в ответе.

— Нет, — моментально слетело с моего языка, прежде чем дошло, о чем это он. Все ж разница в воспитании сказывается наглядно. — В Мавретане даже убить человека не всегда достаточно для признания взрослым.

— Это у кочевников положено играть с быками. — Тут Писарь осекся. — Даже так?

Хорошо иметь дело с понятливым, пусть он и решил, что отец принимал экзамен, воспитывая соответствующим образом. Конечно, не в этом теле, сейчас нет полной уверенности в благополучном исходе, но в прошлом было, и любая жрица подтвердит правдивость. Доказывая взрослость, юноша должен вскочить на первого быка в стаде, пробежаться по спинам всех животных и спрыгнуть. Затем нужно сделать то же самое в обратном направлении. Как только он это совершит, раздается громкий крик, и мальчик становится мужчиной. В принципе, ничего особо сложного в том нет. Никто специально не дразнит предварительно. Немного ловкости и смелости. Тем не менее упавшего запросто затопчут тупые животные, и такое бывает. Но иногда появляются безбашенные типы, мечтающие продемонстрировать крутость. Вот эти имеют дело с бросившимся на них зверем. Не надо думать, что разъяренный бык менее опасен, чем настоящий хищник. Когда он наклоняет голову, чтобы поддеть смельчака на рога, парень упирается в голову быка руками и прыгает через него. Это реально опасно и может очень плохо закончиться. Фенек сумел.