Война за веру - Марик Лернер

Их ход был на удивление мягкий благодаря конструкции. Видал я кареты, в которых ездят на побережье богатые граждане анклавов. Трясет со страшной силой, и особо умные подвешивают корпус на ремнях. Ничего хорошего, укачивает, а при обрыве, который случается время от времени, выворачивает всех пассажиров наружу. На приличной скорости недолго и убиться. Поэтому, обнаружив достаточно плавный и мягкий ход по виду совершенно обычного ящика на колесах, моментально слазил под днище с проверкой. Результат откровенно поразил. Я достаточно подкован, чтоб понять принцип конструкции и оценить упругость железа. Несколько отдельных элементов и можно собирать практически под любую грузоподъемность. Кроме того, части можно заменять, что крайне выгодно в пути. Правда, не настолько образован, чтоб правильно определить стоимость, однако такой вид стали приходилось видеть. Не очень-то в ходу, но рецепт существует. Натуральный клад получается.

Моя бы воля, все остальные фургоны в момент спалил, но и так сойдет. Похоже, кроме меня, никто особого внимания на странность хода не обратил. Ну, катит без привычного подпрыгивания, и слава богам. А вот у меня неплохая коммерция в руках. Надо только суметь правильно договориться с мастерами. В родной деревне таких хватает, но я их особо не помню. Да и прежние уже старые для новаций. Придется на месте соображать.

Сзади высунулась из-под полога мордашка Светлой. Покрутила головой, осматриваясь, и скривилась. Уже и для нее мир стал скучен и привычен. Пустое пространство до горизонта, не считая длинной двойной цепочки телег и людей при них. В блеклом небе парят птицы. С такого расстояния не разобрать, есть ли среди них Спутники, но парочка всегда контролирует пути впереди и обязательно посматривает сзади и по бокам.

— Ну что, отоспалась?

— Ага, — сказала довольно, перелезая ко мне на сиденье и приваливаясь к боку. — Даже поела. Там в твоей сумке мясо вяленое лежало, ничего?

— Приличные люди обычно спрашивают, но ты имеешь право. В качестве сестры.

Она замерла, и я это ощутил сразу.

— В чем дело?

— Ну, — сказала она еле слышно, — ты ж на самом деле мне не брат. Довезешь до этих… ведьм. И все.

— Что значит все? — возмущаюсь. — А заплатить за обучение и проживание кто должен, патриций из вашей деревни? А Матушку я куда дену? Нет, так не делается! Ты меня еще в старости кормить обязана!

Кажется, юмор до нее не дошел, смотрит жалобно.

— Девочка моя, — говорю другим тоном. — Раз уж столкнули нас Небеса, придется держаться друг друга. Других родичей у нас нет. Мои в деревне не в счет. Я их не знаю и они меня тоже. Всегда останусь на особицу. Кровными мы с тобой не будем, но можно иначе. Принеси чашу из моего мешка. Серебряную.

Она нырнула назад и принялась ковыряться в вещах. Через пару минут вернулась с запрошенным предметом и круглыми глазами. До сих пор правильно воспитанные попутчицы в мои вещи без разрешения не лазили.

— Видела? — спрашиваю, наливая в чашу воду из фляги.

— Ага, — кивнула.

Умненькая Светлая, несмотря на происхождение. Цифры арабские, на самом деле индийские, через математика Хорезми, то ли таджика, то ли узбека, попавшие в Европу, гораздо удобнее употребляемых повсеместно в данном мире румских. В момент сообразила и даже таблицу умножения усвоила почти без подсказок, хотя здесь считают не на десятки, а на дюжины. Только математики пользуются нолем и вытекающими отсюда действиями по сложению-умножению. Счетоводы прекрасно обходятся здешними методами и специальной доской, напоминающей счеты. Только я в этом не соображаю, и мне проще пользоваться привычными способами.

А вот буквы давал здешнего алфавита. Латинский всем знаком. Он с иберийским во многом совпадает, но не полностью. Для иных звуков добавили. Не важно. Мозги у нее хорошие и впитывает сказанное изумительно. Может, потому что люди без письменности привыкли полагаться на память. Прекрасно сообразила, почему позволил посмотреть. И что добыча, возможно, снятая с трупов. Ну к этому здешние люди относятся много проще и мерихлюндией не страдают.

— И без недавних трофеев хватит устроиться. Держи, — вручил чашу.

Налил из меха здешнего паршивого вина. Проколол палец острием кинжала и капнул кровью в сосуд. Она, не дожидаясь просьбы, протянула свою руку. Через секунду еще капля упала в воду. Затем тем же кинжалом принялся помешивать.

— Пей, — сказал протягивая. И когда глотнула, проделал то же самое. — Теперь твоя кровь во мне, моя в тебе. Отныне и навеки, — заявил торжественно.

Она прижалась ко мне.

— Так клянутся в Мавретане в побратимстве? — спросила через некоторое время.

— Если честно, воины клянутся, положив руку на свое мужское достоинство. Но поскольку его у тебя не имеется…

Она засмеялась, пихнув кулаком в бок.

— Ты уже почти взрослая, — сказал после непродолжительной возни и воспитательного скручивания радостно визжащей.

— Через три месяца будет четырнадцать! — гордо заявила.

Первое впечатление оказалось обманчивым. Она старше и заметно взрослее. Но это неудивительно. Совершеннолетие еще и возраст выдачи замуж. Через год рожают. После пятого-шестого, если не помрет при родах и от тяжелой работы, уже старуха. Матушке и тридцати, как оказалось, нет.

— Надо серьезно кое-что обсудить.

— Что, будут проблемы с ведьмами? — спросила она серьезно. — Надо много платить?

— О, как раз с последним сложностей не существует. Тебя примут даже бесплатно, хотя правильно, по обычаю, сделать щедрый подарок.

— А с первым? — пришла сразу к нужному выводу.

— Видишь ли, пророчица может жить и без обучения. Но такие способности достаточно редки. А вот иные — нет. Но тоже не сильно распространены. Настоящие ворожеи очень ценны.

— Кто?

Я понял, что машинально произнес на лингва тамазигхт. Учить ее и учить. Как объясняться-то будет?

— По-вашему шептуны.

— Но я…

— Ты ничего не делала, — подтвердил. Повязки меняла, сидела и Бирюка за руку держала.

Ему стало заметно лучше. Жар пропал, и даже Карк не сидит несчастный, а иногда взлетает. Обычно у крылатых Спутников помимо развлечения договорный график, чтоб кто-то постоянно смотрел с высоты обстановку, но сейчас его не трогают, позволив грустить.

— Да! Я ничего не делала!

— Я сам зашивал рану и прекрасно знаю, что и как должно быть. Он поправляется. Медленно и стабильно. Нет лихорадки, болей и гноя. Возможно, и ногу отрезать не придется. Я не вчера родился и много повидал раненых. Уж поверь, работу шептуна от простого выздоровления отличу. И почему плохо стало, а также кушать в последнее время постоянно хочешь, тоже известно.

— Но я…

— Это называется неумеха, — сказал жестко. — Ворожея обязана правильно применять силу, если не хочет загнуться возле пациента. Ты не умеешь правильно соразмерять силы.