День из чужой жизни - Дарья Кожевникова

— Ну, машина вроде не увязла. А если у Вилюни у одной не хватит сил, то я помогу. До этого мы с ней вполне успешно справлялись.

— А почему Вилюня? — поинтересовалась я, пока хозяйка сноровисто, уже со знанием дела запрягала корову во что-то, похожее на широкую шлейку.

— А задницей шикарно виляет, — не прерываясь и даже нимало не задумываясь, ответила хозяйка. — Еще с малости. Вот от того и пошло.

Запряженная Вилюня послушно подошла к машине, мрачно покосилась на меня, как будто хотела сказать: «Видала, что делается?» Потом приналегла на свои постромки и потянула так, что даже копыта в дорогу впечатались. Машина качнулась, выражая готовность вылезти.

— Тяни, Вилюня! — крикнула хозяйка и с залихватским «эх!» прыгнула обратно в канаву, откуда принялась подталкивать машину. Я чуть было не брякнула женщине, что лучше было бы сесть за руль и газануть на задней передаче. Да вовремя одумалась: кому-кому, а ей такого советовать точно не надо. А то мало что в противоположную канаву заедет, так, не ровен час, еще и корову между делом задавит. С нее станется. Нет, если дело совсем уж худо пойдет, то лучше уж я сама попытаюсь все это проделать. А пока, поколебавшись всего несколько секунд, я присоединилась к ней в канаве.

С одной коровьей и двумя человечьими силами дело пошло быстрее. Вилюня тянула на совесть, мы толкали. И вскоре машина все-таки вытолкнулась из западни, перекрыв собой почти всю дорогу.

— Ну вот, осталось совсем немного, сейчас Вилюня нам ее развернет, а то я пока не умею сама на узкой дороге, — вздохнула женщина, утирая с лица пот вперемешку с грязью, без которой наша работа в канаве, естественно, не обошлась.

— Может, мне попробовать? — осторожно предложила я, в свою очередь, размазывая грязь по лицу. Даже если и доберусь сегодня до автолавки, то вряд ли кто-то узнает меня там в перемазанном чучеле. Ну что ж, пусть это будет моя боевая раскраска!

— А ты что, машину водить умеешь? — с оттенком уважения спросила женщина.

— И даже права получила шесть лет назад, — вздохнула я, вспоминая, сколько возилась с нашей машинкой не только на дороге, но и в гараже.

— Ну, тогда садись за руль! — Бойкая старушка снова убрала велосипед в багажник, потом хлопнула телку по крупу: — Вилюня, домой! А мы за тобой следом поедем, не спеша.

Уяснив, что от нас требуется, мы с коровой приступили к выполнению заданного. А старушка уселась на пассажирское сиденье, закинув руки за голову и блаженно вздохнув. Я думала, что вздыхает она по поводу того, что представилась возможность отдохнуть. Куда там! Немного понаблюдав за тем, как я рулю, на первой передаче двигаясь вслед за коровой, она вдруг заявила:

— Я давно мечтала, чтобы кто-нибудь меня поучил. А то внучку некогда, и я все методом тыка, проб и ошибок делаю. Может, ты согласишься? Ты где живешь-то? Надолго приехала?

— Может, для начала просто познакомимся? — предложила я, заваленная шквалом вопросов.

— И то верно! Меня Семеновной можешь звать, все так зовут. А тебя как величать?

— А я Людмила. А теперь скажите, автолавка к вам в деревню во сколько приходит?

— Так ты из нашей деревни, что ли? А что-то я тебя раньше ни разу не видела. И как ты оказалась так далеко, да еще и пешком?

— Нет, я в вашу деревню как раз хотела попасть за продуктами. А все остальное — это целая история. Длинная очень.

— Ну, это ничего. Ты никуда не торопишься? Нет? Вот и чудненько. Сейчас мы с тобой Вилюню на выгон проводим, а потом ко мне махнем. Подкрепимся, чем бог послал, ну и баньку затопим, а то видок-то у нас с тобой после этой канавы аховый.

Я возражать не стала. Торопиться мне и в самом деле было некуда, разве что в автолавку. Но если накормят, то смогу и еще пару дней переждать. А в баньку — это вообще шикарно, учитывая, что в последние дни я мылась кое-как, над ведром.

Оставив Вилюню пастись на поле, мы поехали через деревню к дому Семеновны. Судя по реакции прохожих, ее машина пользовалась здесь популярностью: все от нее прыскали врассыпную, едва завидев издали. А один дедок еще и кулаком погрозил из кювета.

— Что это он? — удивилась я.

— Этот-то? А я его в прошлый раз на забор загнала, — безмятежно ответила Семеновна, выставив противнику шиш из окна. — Специально. Он мой сосед. Как самогонки нажрется, так огурцы у меня ворует на закусь, а потом еще и частушки похабные мне под забором поет. Это, типа, он за мной так приударить решил. А ты замужем или нет?

— А что, решили мне его сплавить? — отшутилась я вместо ответа.

— Что я, мошенница какая, залежалый товар румяным девкам подсовывать? — фыркнула моя собеседница.

— Девкам? — усмехнулась я. — Да мне уже сорок три.

— Вот и я о чем. Это тебе сейчас кажется, что это много. А вот подожди, как до моих лет доживешь, так поймешь, что это было вообще ничто. И вообще жизнь в любом возрасте продолжается, главное, вкуса к ней не терять.

Что Семеновна этого вкуса не теряет, я убедилась, попав к ней во двор. Да, было чистенько и аккуратно. Да, перед теплицами буйно росли цветы. Но это почти у каждого хорошего садовода так. А у Семеновны же, помимо прочего, колодец был разрисован очень забавными рожицами, а чучело в огороде… Да, неординарное такое чучелко стояло. Выточенная в полный рост из дерева фигура голого бородатого мужика. Ну, почти голого: одна шляпа была надета на голову, второй шляпой мужик стыдливо прикрывал причинное место.

— Ухажер позировал? — не удержалась я от вопроса.

— Это? Да нет. Это внучок отдохнуть ко мне приезжал с приятелем. Тот художник. Ну, и разминался здесь помаленьку. Нашел бревно подходящее. Я ему в шутку говорю: мол, выточи мне такое чучело, чтоб все вороны от него разлетались. Ну, он и выточил, хохмач. А я взяла, лаком его покрыла да и в самом деле на грядках поставила: не пропадать же добру! И ведь действует! Не то что вороны, а даже некоторые соседи прочь поначалу выскакивали. И потом, это же эксклюзив, ручная работа! Ни у кого в деревне больше такого нет. А чтоб соседки не сильно плевались в его сторону, я уж классику-то ему прикрыла слегка. Хотя у музеев и так стоят — и ничего! Ну, пойдем дальше! Я сейчас в баню дровишек закину. Париться уж с тобой сейчас не будем, просто намоемся. На полный желудок париться-то будет тяжело. Мы ж с тобой сейчас нажремся от пуза! Не знаю, как ты, а я аппетит нагуляла! Ну, пойдем, пойдем, ты не стесняйся, у меня здесь все просто. Не люблю себе жизнь усложнять церемониями.

Мне, перебивавшейся на подножном корме, тоже стало как-то не до церемоний, когда на столе передо мной появились холодный борщ со сметаной, тушеная картошка с курицей, помидоры, огурцы… А как все это пахло! Я почувствовала, что еще немного — и я слюной захлебнусь! Но Семеновна не дала пропасть. Окинула стол ревизорским взглядом и скомандовала:

— Ну, давай поехали!

И мы навалились на все, что было на столе! Чуть утолив голод, пошли и вымылись в согревшейся баньке, потом снова сели за стол. Семеновна откуда-то достала наливку, вишневую. Очень вкусную, из-за чего я поначалу несерьезно к ней отнеслась. А когда поняла, что надо было серьезнее, оказалось уже поздно: в головушке шумели дубравы.