День из чужой жизни - Дарья Кожевникова

— Как же мы за Вилюней пойдем? — спросила я у Семеновны, уловив, что на пол столовой сквозь шторку падают золотые пятна солнечного света — следовательно, само светило уже клонится к горизонту.

— Сейчас, ухажеру позвоню, чтоб он мою забрал со своей. — Семеновна подошла к окну, откинула занавеску. Я думала, там сеть лучше ловит, но седовласая разбойница вместо телефона достала рогатку. Прицелилась в открытое окно, а в следующее мгновение в соседнем дворе звонко загремел лист кровельного железа.

— Ну чего, чего опять хулиганишь? — тут же взвился из-за забора дедок, как будто специально там караулил.

— Слышь, ты, пожиратель огурцов! Забери мою Вилюню со своей вместе. Стопку налью.

— Больно мне нужна твоя стопка, — закочевряжился дедок.

— Ну, можешь и просто так помочь женщине, — не стала спорить Семеновна, кокетливо поправив локон и неторопливо скрываясь в окне.

— Ладно, за стопку! — крикнул дед, поняв, что торги срываются.

— Ну, вот и уладили дело! — подмигнула мне Семеновна. — Ну а мы еще по одной. И давай уже рассказывай, каким ветром тебя сюда занесло. По лицу вижу, что неладное у тебя приключилось. Да и от ответов ты ловко уходишь, словно боишься о себе говорить. Ну, меня-то можешь не бояться, если даже убила кого, но только за правое дело. Выдать не выдам, а может, еще и помочь чем смогу.

— Нет, убивать я никого не убивала, — выдохнула я. — Доской одного по балде огрела, было дело. Стриптиз в ресторане почти что устроила, тоже не отрицаю…

— Эй, давай-ка все по порядку. — У Семеновны в предвкушении разгорелись глаза. И как-то, слово за слово, рассказала я ей почти все, как кроме нее рассказала бы только одной Иринке. И не только наливка этому способствовала — просто есть такие люди, к которым с первого взгляда неизвестно почему начинаешь испытывать полное доверие, как будто знакома с ними не пять минут, а, по крайней мере, полжизни. Мое повествование прервал только приход дедка с Вилюней, опрокинувшего три стопки вместо одной. Ему явно хотелось задержаться у нас, но Семеновна, приговаривая: «Потом, потом, не мешай девкам секретничать!» — вытолкала его на крыльцо и после недолгой возни вернулась обратно, дослушивать.

— Ну, вот, собственно, и вся моя одиссея, — вздохнула я, когда закончила свой рассказ. — Прячусь теперь, как та лиса, которую собаки со всех сторон обложили.

— Значит, так: поживешь пока у меня, — сразу решила Семеновна. — У меня и условия лучше, и шансов скрыться больше: я и перестрахую, и за покупками схожу, и спрятать, если что, тоже сумею. Да и меньше вероятность, что тебя будут у абсолютно чужого человека искать.

— Так-то так, — согласилась я. — Но вас беспокоить неудобно.

— Ерунды не говори. Нашла тоже беспокойство. — Семеновна покосилась на окно. За своим забором прокашливался романтично настроенный дедок, явно готовясь к исполнению очередной частушечно-матерной серенады. — Ну а что делать дальше, мы с тобой завтра подумаем, сегодня как-то голова уже не варит. Но прятаться вечно ты не будешь, это же невозможно. Значит, надо нанести контрудар. Провести разведку и всыпать супостатам по первое число, чтобы знали, как девочек обижать.

— Легко сказать, — вздохнула я, вспоминая не самые приятные минуты в моей жизни.

— Ничего, выкрутимся, — оптимистично заявила Семеновна.

Голос у дедка оказался приятным. И, наверное, из-за меня репертуар он в этот вечер сменил с похабного на лирический. В общем, уснула я под его песни, как младенец, и не просыпалась до самого утра. Семеновна проснулась раньше меня. Уже и Вилюню успела отправить пастись, и убрать со стола то, что мы с вечера бросили. А теперь во дворе со вкусом переругивалась через забор с соседом. Я прислушалась. Это надо же было так уметь! Вроде и без мата, а в краску способна вогнать, будто щелчком жука в лужу скинуть. У дедка моментами аж дар речи пропадал. Правда, ненадолго. А может, ему просто было нечем крыть: Семеновна снова костерила его за огурчики. Значит, усыпил песнями, а сам снова — шасть в теплицу! Но и у самого ведь есть не хуже! Шикарная теплица из-за забора виднеется! Только, наверное, из соседушкиной вкуснее. А может, он просто к ней так задирается? Ну, как школьник, дергающий за косичку понравившуюся одноклассницу? Вот и поди, угадай. Впрочем, немного погодя их разговор перешел на более серьезный лад. О чем они там шептались, я разобрать не могла, да не сильно и пыталась: могут же быть у людей свои секреты! Потом дедок ушел, а Семеновна вернулась в дом.

— Доброе утро! — приветствовала она меня. — Раз проснулась, давай чай пить! А потом я тебе кое-какие соображения изложу. Деда я пока отправила, чтоб собирался на разведку: у него в твоей деревне приятель живет. Так вот, болтали они с ним сегодня с утра по телефону, и тот новости сообщил: говорит, въехали сегодня среди ночи в деревню две иномарки. Проехали к дому, который обычно пустует, выломали дверь. Искали там что-то, перевернули все. Потом, уезжая, хотели дом поджечь, но тут уж люди быстро все загасили, не дали пламени разгореться. Так что только стена вроде снаружи обуглилась чуток, и все.

— Ох, господи! — только и ахнула я, сразу сообразив, что речь идет именно о моем домишке. Сработал-таки «маячок»! — Это если бы я не оголодала и не пустилась бы в путь… И если бы мы случайно не встретились, да я бы не уехала сюда…

— Если бы да кабы, — оборвала меня Семеновна. — Да, я тоже думаю, что это твой домишко. Но видишь, господь уберег! Ты опиши точно, где он находится, чтобы проверить. Дед чуть попозже съездит туда за новостями. Я его немного в нашу тайну посвятила, но без подробностей. Ты не бойся, этот корч только песни дурные орать горазд, а так-то на него положиться можно, не болтун. А потом, как он вернется, мы с тобой будем совет держать, что делать дальше. Найти тебя здесь не должны!

— Но если они меня так быстро вычислили… — Я аж руки заломила. — Про эту всеми забытую дачу знали единицы.

— То дальше не вычислят! Никто не видел, как мы с тобой повстречались. А даже если бы и видели, то этим поджигателям точно никто бы ничего не сказал, здесь таких не любят. Но все произошло случайно, быстро и в пустынном месте. Так что твое дело теперь просто из дома не высовываться — может, супостаты и поездят по деревням, поспрашивают про тебя.

— Ох! — только и вздохнула я. Рано почувствовала себя в безопасности! А сейчас даже холодный пот прошиб: спала бы у себя в домишке, и выломали бы мне дверь среди ночи, она же с полпинка открывается! Там уже некуда было бы бежать, и фокус со шкафом второй раз бы не прошел.

— Людка, прекращай панику мыслями раскармливать. — Семеновна намазала мне булочку маслом и повидлом. — На-ка вот, такая вкусная, что лучше всякой валерьянки успокаивает.

Я машинально взяла, укусила разок. Действительно, не булочка, а просто сказка какая-то! И повидло как нектар! Конечно, налегать мне на такие продукты противопоказано, но уж разок-то, чтобы получить удовольствие посреди своих бед и как-то их подсластить — это можно!

После булочки беды действительно стали казаться не такими страшными. А тут еще Семеновна сидела под боком с таким воинственным видом, от которого от одного только «супостатам» уже должно было стать значительно хуже, чем было. Но стоило только мне представить, чего я избежала этой ночью, как я снова передернулась: выбитые двери, захват спросонья. А ребята, судя по их действиям, в этот раз были куда злее, чем в прошлый. И что там у меня, интересно, еще с квартирой? Дверь входную не подожгут, она металлическая, но мало ли, еще какую гадость устроили? От этих мыслей я снова приуныла, но Семеновна не дала мне долго киснуть, призвала дедка, чтобы я ему подробно рассказала, где мой домик находится. После чего дедок, уверенный в том, что у меня крупные семейные неурядицы и муж-самодур, с видом бывалого разведчика отправился в путешествие на мотоцикле с коляской, загрузив туда кое-какие инструменты, которые приятель из моей деревни просил ему одолжить.