Герцог из ее грез - Софи Барнс

– О! Чудесно!

Томас не смог сдержать улыбку.

– Знаете, я не могу представить, чтобы любая другая дама обрадовалась такой перспективе.

– Наверное, потому, что они не понимают ценности изделий, которые там производятся. Но я-то понимаю. И именно поэтому с нетерпением буду ждать, когда мы поедем покупать материалы для пола. – Амелия робко улыбнулась герцогу. – Мне очень хочется участвовать во всем этом, от начала до конца.

– Знаю.

Именно этим качеством, наряду со многими другими, он в ней и восхищался. Хотя и предпочитал об этом помалкивать.

Герцог пожелал Амелии удачного дня и подождал, когда она войдет в сад и за ней закроются ворота. Потом он вскочил на коня и отправился в клуб. Оттуда он заедет домой, а позже наведается в «Черный лебедь». Он уже бывал там пару раз с Хантли, в самых недрах Сент-Джайлса, где они искали развлечений пожестче, чем могли предложить им в боксерском клубе «Джентльмен Джексон».

Этот опыт подействовал на герцога освежающе. У него появилась возможность сбросить оковы аристократизма, позабыть о хороших манерах и ограничениях и ввязаться в жестокую драку, которая помогала изгнать его демонов, хоть и ненадолго.

Он находился на дворе «Черного лебедя», его рубашка была мокрой от пота, а титул не имел никакого значения. Они с соперником были на равных, и Томас ввязался в бой (кулаки у него так и чесались), ради того, чтобы подавить вожделение.

Крепче сжав уздцы, Томас решительно направил коня в сторону Сент-Джайлса. Герцог действительно хотел успокоиться и перестать думать об Амелии. Но сказать гораздо проще, чем сделать.

Когда Томас вернулся домой, шел дождь. Он протянул шляпу и перчатки дворецкому Джонсу. Затем поднялся по лестнице и прошел по тускло освещенному коридору до третьей двери слева. Осторожно открыл ее и, шагнув внутрь, тут же уловил легкое дыхание со стороны кровати. Томас на цыпочках приблизился к ней и в полумраке вгляделся в нежное невинное личико Джереми. Герцог почувствовал, как сжалось его сердце. Со временем мальчик все больше и больше становился похожим на мать – живое напоминание о ее безудержной, губительной страсти.

Покинув спальню, Томас заглянул в гостиную и увидел там матушку с бокалом хереса. Вдовствующая герцогиня склонилась над книгой, но тут же оторвалась от чтения, когда услышала его шаги.

– Ты приехал! – Она отложила книгу, опустила руки на колени и вся обратилась во внимание. – Я думала, что мы встретимся за ужином.

– Я решил поужинать в клубе. – Томас подошел к серванту и налил себе бренди.

– Мог бы меня об этом уведомить. Я жду тебя уже более получаса. Мы же всегда ужинали вместе.

Герцог взглянул на мать и невольно подивился тому, как молодо она выглядит, несмотря на свой почтенный возраст. Ей было далеко за пятьдесят, в волосах уже серебрилась седина, но она ничуть не портила герцогиню.

– Прошу великодушно меня простить. Мне следовало тебя предупредить, но я был очень занят и меньше всего думал о том, что следует вернуться домой в определенное время, чтобы не расстраивать тебя.

Герцогиня отпрянула, как будто он только что дал ей пощечину. Ее лицо посуровело: она выпрямила спину и вздернула подбородок. Мать смотрела на Ковентри так же, как в последнее время смотрела на него леди Амелия.

– Томас, присядь.

От такого обращения по спине герцога пробежал холодок. Мать редко звала его по имени, только в тех случаях, когда была чрезвычайно им недовольна. Именно поэтому ее слова прозвучали так резко. Как будто разом исчезли двадцать лет его жизни и он вновь превратился в маленького мальчика, стыдящегося своих проступков.

Герцог сел напротив матери, понимая, что в очередной раз стал причиной ее недовольства. Она этого не заслужила. Ей и так довелось немало пережить. Томас открыл было рот, чтобы еще раз извиниться за свое плохое настроение, но был остановлен ее предостерегающим жестом.

– Я не желаю слышать о том, что ты сожалеешь, – сказала герцогиня. – Я хочу, чтобы ты объяснил, чем именно ты так занят. – Ее взгляд смягчился. – Как знать, может, я смогу помочь тебе или что-то посоветовать?

– Очень в этом сомневаюсь, – мрачно ответил Томас и сделал глоток коньяка.

Вдовствующая герцогиня с сомнением посмотрела на сына, взглядом говоря ему о том, как же он наивен.

– Ты не можешь быть уверен в этом, пока мне не откроешься. Почему… вот уже третий раз за эту неделю ты мне дерзишь? – Она вздохнула и как будто вся съежилась. – Что-то происходит, и я хотела бы тебе помочь. – Поскольку Томас продолжал молчать, она поинтересовалась: – Это касается ваших договоренностей с лордом Ливерпулем?

– Он даже не попытался заручиться поддержкой, для того чтобы провести мой законопроект. – Вся его злость и разочарование выплеснулись в этих словах. – Мне, по крайней мере, удалось уговорить Готорна и Уилмингтона. Они бы поддержали законопроект, сделав мне личное одолжение. Но Ливерпуль? – Ковентри покачал головой. – Хотя почему я так удивлен его отказом? Ведь даже ты не хочешь меня поддержать…

– Это нечестно! Я поддерживала тебя в твоем начинании – ради Джереми. Но дело в том, что я больше не уверена, что ему необходимо унаследовать титул герцога. Предупреждая твои упреки, сразу скажу, что ты не прав. Я люблю этого мальчика всем сердцем. Он очень много для меня значит.

Томас кивнул и накрыл ее руку своей ладонью:

– Знаю, знаю.

Их глаза встретились, и на мгновение между ними повисла боль – одна на двоих.

– Возможно, тебе было бы легче, если бы ты женился?

Томас тут же отдернул руку, откинулся на спинку кресла и одним глотком допил остатки бренди, с наслаждением чувствуя, как оно обжигает ему горло и слегка опьяняет разум.

– Это не выход.

– Ковентри, будь благоразумен. Ты должен подумать о продолжении рода и передаче титула.

– Титул может унаследовать Прюит, – ответил Томас, имея в виду своего двоюродного брата. – Или один из его сыновей, если случится так, что мой кузен покинет этот мир раньше меня.

– Твоя правда. Но как насчет того, чтобы разделить свою жизнь с любимым человеком и обзавестись детьми?

– Если ты забыла, у меня уже есть ребенок.

– Прости. Я хотела сказать…

– А что касается женщины, с которой я мог бы прожить всю жизнь… – Перед глазами Томаса возникли ореховые глаза. – Ей придется узнать обо всем, а я не готов ни с кем делиться столь личными подробностями. Невозможно представить, чтобы я смог доверять кому-нибудь настолько…

Герцогиня задумалась над его словами, а затем, к удивлению герцога, кивнула:

– Верно. Ты прав.

– В чем?

Она взяла свой бокал и сделала глоток.