По следу кровавого доктора - Александр Тамоников

— Докладывай, Малахов, что за фигня приключилась! Бахарева, когда вернемся, под трибунал!

— Убили Бахарева, товарищ капитан, — мрачно проговорил Малахов. — Сам себя наказал за проявленную невоздержанность. Всего пятеро у нас погибли — Бахарев, Антонов, Кузьменко, Рыков и Шалаян. Черт, такие парни были боевые! Дадите сигарету?

— Держи. — Кобзарь протянул пачку.

— Ага, спасибочки. — Чиркнула спичка, огонек озарил бледное лицо сержанта. — Двенадцать человек в моем отделении было, не считая Возницкого и меня, а теперь семеро остались. Авдеев, Дорощенко, Филимонов, Шаркун, Голуб, Вахмянин и этот, как его?..

— Не как его, а Бахтияров, товарищ сержант, — обиженно пробормотал из темноты грудной голос.

— Прости, Ахмет. Ничего, долго жить будешь. Это не те, кого мы преследуем, товарищ капитан. Шпана какая-то бродячая. Просто пути-дорожки пересеклись. Саперная часть. Семеро их было, из города уходили катакомбами. Мы приголубили всю честную компанию, включая унтер-офицера. Призраки какие-то, на мертвецов похожи. Наверное, дезертировали из части и несколько дней слонялись по катакомбам, искали выход. Устроили мы, конечно, тарарам. Думал, галерея обвалится. Там такой ад творился, что даже вода горела.

— Товарищ капитан! — донесся голос из глубины коридора. — Вы еще долго отдыхать будете? Моя подруга снова след взяла!

— Нет!.. — простонал старший лейтенант Еремеев.

— В дорогу, мужики! — Павел поднимался, трещали кости, ныла голова. — Малахов, прикажите бойцам стащить наших павших на сухое, всех укрыть. Позднее вернемся, поднимем их на поверхность. А фрицев скинуть в воду под колонны. Пусть гниют!

Снова потянулись бесконечные тоннели, шахты, подземные ходы и галереи. Елка действительно взяла след. Психика собаки не пострадала. Это был не какой-нибудь изнеженный спаниель. Люди шли в молчании. На опасных участках разведчики придерживали собаку с проводником, сами выходили вперед, прижимались к стенам, прятались за выступами.

Картинки менялись как в калейдоскопе. Иногда люди утыкались в вертикальные шахты. Бойцам приходилось спускаться туда по винтовым лестницам сомнительной прочности. Лишних слов разведчики не говорили, берегли дыхание.

Иной раз им встречались помещения, похожие на бойлерные, но все, что там находилось, давно не работало. Трубы и гидроагрегаты поросли чудовищными слоями ржавчины, стены гнили и рассыпались.

В сыром ортогональном мешке, обложенном каменными блоками, горела лампа в мутном плафоне. Люди с опаской поглядывали на нее, рассасывались по стенам. Наличие электричества вызывало у них недоумение.

Впрочем, в этих странных катакомбах всякое могло быть. Допустим, где-то неподалеку находился бункер, бомбоубежище, подземный склад или что-то в этом духе. Немцы убежали оттуда и не отключили генератор.

Но следовало держать ухо востро. В помещении валялись какие-то доски, обломки строительных лесов. Их покрывала жирная плесень. Из этого помещения был единственный проход, ведущий налево.

Бойцы выжидали, Возницкий сдерживал овчарку. Ему пришлось надеть на нее намордник.

Осторожность превыше всего! Если люди из компании Менделя слышали шум боя, то могли сделать выводы, оставить засаду.

Малахов переглянулся с Голубом. Тот понятливо кивнул, перебежал по стенке к широкому арочному проему, залег за бетонным порожком. Солдат несколько секунд осматривался, озадаченно чесал загривок, после чего махнул рукой.

Люди по одному подбегали к проему, занимали позиции. В том, что они видели, оптимистичного было мало.

Зал оказался вместительным, вполне подходящим, например, для размещения делегатов съезда нацистской партии. Возможно, какие-то сборища такого рода здесь и проводились. На стене еще не выцвел транспарант, восхваляющий победы фюрера над ордами первобытных большевиков. В дальнем конце имелось даже возвышение вроде сцены.

Под ним стояла вода, бурая, протухшая, напитанная ржавчиной. Она наполняла весь зал, от входа до выхода, смотрелась страшновато. Совершенно невозможно было понять, насколько глубок этот бассейн. Вода была везде, от края до края. Только справа, в полуметре над водой, в стене имелся продольный выступ шириной не больше десяти сантиметров.

В дальнем проеме вроде было чисто. Овчарка повизгивала, явственно намекала на то, что эта дорога единственно верная.

— Ни хрена себе! — пробормотал Еремеев. — Но надо идти, товарищи. Другого пути у нас нет. Ведь фрицы как-то тут прошли и даже однорукого Менделя переправили.

Форсирование такой вот водной преграды вылилось в затяжную и мучительную процедуру. Голуб ковырялся в груде досок и ворчал под нос, что совсем недавно здесь уже кто-то хозяйничал и выбрал самое лучшее. В итоге он отыскал двухметровую жердину и с ней отправился в опасный путь.

Автоматчики держали на прицеле дальний проем, были готовы среагировать на любое шевеление. Голуб проверял жердиной глубину водоема. Она явно превосходила средний человеческий рост. Он встал на выступ, упер жердину в дно, пристроил вторую ногу, перенес на нее вес тела, переставил палку. Солдат прижимался спиной к стене, рассчитывал каждое движение. Люди следили за ним, затаив дыхание, как за канатоходцем, идущим над пропастью. Он смещался вдоль стены короткими шажками, сжимал жердину обеими руками.

Тут под его ногой провалился кирпич. Там все растрескалось, прогнило. В глазах солдата заметался страх. Он выпустил палку, она ударила его по подбородку. Голуб замахал руками и солдатиком погрузился в воду.

Зрители разочарованно выдохнули. Напрягся жилистый Дорощенко, готовый поспешить на выручку товарищу. Но Голуб вынырнул сам и замахал руками. Он потерял шапку, повертел головой, как-то сориентировался и погреб на дальнюю сторону зала.

Через минуту солдат выбрался на сухое место. Из ствола автомата выливалась вода. Самого Голуба можно было выжимать.

Но свои обязанности боец помнил. Он добежал до проема, высунулся наружу, не заметил ничего опасного и махнул рукой. Мол, все в порядке. Потом солдат залег за порогом, выставил вперед автомат.

Народ пришел в движение. Никому не хотелось повторить печальную участь рядового Голуба. Кто-то в шутку предложил сварганить плот из трухлявой древесины. Юмор солдаты поддержали, но серьезного рассмотрения эта идея явно не заслуживала.

— Да уж, давненько мы в баньке не были, — выразил общее мнение боец по фамилии Шаркун.

— Заодно и помоемся, — заявил Малахов. — Быстро, парни! Фрицы нас ждать не будут.

Бойцы шутили из последних сил. Мол, ради такого случая немцы могут и подождать.

«А ведь действительно, — думал Павел, поспешно разоблачаясь. — Если немцы переправляли через это болото увечного Менделя, то потеряли еще больше времени, чем мы. Где-то рядом они, недалеко ушли».

Плавать худо-бедно умели все. Солдаты раздевались практически догола, завязывали одежду в плащ-палатки, водружали эти тюки себе на головы, забрасывали автоматы за спины стволами вверх.