Эпоха за эпохой. Путешествие в машине времени - Карл Александр

Он поставил чай на стеклянный стол, а потом зажег датский камин (так он был обозначен в инструкции), наслаждаясь моментально возникшим теплом. Устроившись в кресле перед камином, он расставил мускулистые ноги, подставляя теплу нижнюю часть торса. Вольное ощущение нагого тела пьянило: если бы отец застал его раздетым, он тут же его выпорол бы. Однако все это теперь в прошлом. Неспешно попивая чай, он вспоминал, как оказался на Ноб-Хилл – высоко над экзотичным Сан-Франциско – и как ему в последний раз повезло.

Накануне ночью он очнулся в больничной палате. Быстро и внимательно осмотрев помещение, он понял, что находится в отделении под названием «интенсивная терапия» и что все пациенты здесь (и он в том числе) числятся как неопознанные личности. Из карты стало ясно, что он – номер шестнадцать, перенес сотрясение мозга и оставлен для наблюдения, но чувствовал он себя хорошо.

Однако это было не все… Услышав какой-то шум, он спрятался за кроватью. Выглядывая из-за нее, Стивенсон увидел, как медсестра открыла одну створку стеклянной двери, заглянула в палату – и ушла. Он понял, что ему надо сбежать отсюда, пока не стало известно, кто он. Нет сомнений, что Уэллс сейчас в больнице и пытается его найти. Ему необходимо исчезнуть из этого медицинского учреждения, точно так же как ему удалось перехитрить Скотленд-Ярд в девятнадцатом веке.

Он выпрямился и посмотрел на карту соседа. У бедняги была эмфизема. Стивенсон поцокал языком, вспомнив, что это легочное заболевание неизлечимо. Худой пожилой мужчина был заключен в прозрачное устройство вроде шатра, которое поднималось и опадало в такт его тяжелому дыханию. Увиденное его впечатлило.

Жизнь в мужчине поддерживало механическое устройство, управлявшее его дыханием, подававшее кислородную смесь и предотвращавшее инфекцию. Поразительно!

Стивенсон вытащил свою одежду из палатного шкафа, быстро оделся и вернулся в постель. Вытащив свою карту, он подменил ею карту больного эмфиземой, после чего уничтожил историю болезни бедняги и сунул обрывки в мусорную корзину.

После этого Стивенсон вернулся к кислородной системе, еще раз восхитившись ею. Какие огромные шаги должна была сделать медицина за эти восемьдесят шесть лет! Несмотря на тусклое освещение, он сумел прочесть довольно простые инструкции и отыскать нужные клапаны и трубки. После этого он проверил указатели давления показания датчиков. Он снова поцокал языком: техник, обслуживавший аппарат, неправильно установил режим. Пациент получал слишком мало кислорода. Стивенсон осторожно отладил аппарат так, чтобы он заработал, как следовало. Страдающий эмфиземой больной моментально стал лучше дышать. Стивенсон широко улыбнулся.

Да, автоматизированная кислородная система настолько его заинтересовала, что ему было почти что жаль ее отключать.

Уйдя из больницы, он снова вернулся в отель «Матрос», забрал свои вещи и отказался от номера, а потом, несмотря на позднее время, нашел такси, которое бы провезло его по городу. Они ехали по темным улицам района Мишен – и Стивенсон видел отбросы и грязь на тротуарах и шайки смуглых юнцов, которые вышагивали в тенях, полные бравады и злобы. Он подмечал пьяниц в дверных нишах – полуживые свидетели божества человеческого отчаяния. Были тут и полисмены – как он предположил, они были единственными, кто не позволял силам хаоса и анархии захватить эту часть города.

Затем они проехали по району Филлмор, где Стивенсон наблюдал такие же знаки человеческих бедствий, только тут немногочисленные прохожие были чернокожими – и полисмены, не колеблясь, их арестовывали. Как и прежде, украшением здесь был мусор по обочинам, а жидкая грязь служила связывающим раствором, не позволявшим ветру уносить его в другие районы города.

Он торжествующе захохотал. Значит, чернокожие и сейчас в рабстве? И благородный порыв Авраама Линкольна кончился ничем. Конечно, они явно выбрались с хлопковых полей – но куда? Подобно выходцам из Восточной Европы, приехавшим в Лондон, спасаясь от угнетений конца девятнадцатого века, эти негры сбросили свои сельскохозяйственные цепи только для того, чтобы рухнуть в утробы городов, откуда их не выпускают невидимые стены, воздвигнутые безликим правящим классом.

Те бессчетные проявления насилия и преступлений, которые он наблюдал в телевизоре отеля «Матрос», действительно были точным барометром. Сатана его не подвел. Скорее условия здесь были еще хуже, чем в прежнем лондонском Ист-Энде.

Герберт Джордж Уэллс заявлял, что прогресс технологии станет спасением и избавлением человечества. Что за самодовольный простофиля! Технологии не уничтожили урбанистическое зло – они были использованы для его создания!

Однако – да, в одном Уэллс был прав: наука поистине является удивительным инструментом. Немногочисленные власть имущие могут с ее помощью отделить и защитить себя от вони и ярости простого люда. Стивенсон ликовал. Здесь, в 1979 году, он действительно нашел свое место!

Поездка закончилась на Бродвее, в Норт-Бич. Он сразу почувствовал родство с этим районом. Огни были яркими и пестрыми, а переулки и боковые проезды – темными. И большинство местных заведеньиц рекламировали запретные сексуальные услуги! Ну, просто чудесно!

Он поглазел на весьма откровенно одетых дамочек, стоящих в дверных проемах и призывающих пешеходов зайти к ним. Да, ему определенно следует обосноваться рядом с Бродвеем. В нескольких минутах ходьбы.

Через несколько часов после поездки по Норт-Бич он уже снял себе квартиру. Конечно, тысяча двести пятьдесят долларов за один месяц была возмутительно большой суммой, однако деньги проблемой не являлись. Помимо купюр у него в поясе было золотых на три тысячи фунтов. Если у него вдруг возникнут денежные затруднения, он всегда сможет вернуться в 1893 год и привезти еще. Да, Ноб-Хилл будет идеальным местом жительства. Такое спокойствие, такая аристократичность – и всего в шести кварталах от Бродвея!

Он содрогнулся от наслаждения, вскочил и направился в ванную. «Машина времени – подумал он, – это же просто поразительное изобретение. Если использовать ее должным образом, можно вообще ни в чем не нуждаться в материальном плане. (А все духовное и гроша ломаного не стоит!) Даже умирать не придется».

Он поднял голову и полюбовался своим мужественным видом в зеркале. Какие возможности! За считаные часы можно вернуться в Древний Египет, прокрасться по коридорам дворца, легко расправляясь со стражей с помощью автомата, – и застать Клеопатру у нее в будуаре. Он сможет овладеть ее роскошным телом и расчленить его, прежде чем Антоний успеет добраться до берегов Нила. Еще несколько минут в четвертом измерении – и он сможет заняться анальным сексом с Еленой Прекрасной, изрезав лицо, которое стало причиной Троянской войны. Мария Магдалина тоже будет принадлежать ему – он изнасилует и убьет ее прежде, чем Иисус получит шанс спасти ее жалкую душонку. Но зачем на этом останавливаться? Всего несколько столетий назад, и он сможет надругаться над простушкой Жанной д’Арк – и британцам не придется сжигать ее в Руане, да и несколько тысяч жизней при этом будут спасены.

Стивенсон оперся на раковину: от такой перспективы у него подогнулись колени. Он представил себе, как вся история лежит перед ним, словно заброшенная улочка в Уайтчепеле. Он сможет выбрать любую женщину из любой эры и, покончив с ней, изменить ход истории человечества. Какому мужчине удавалось такое? Он может выбрать королеву или принцессу. Изабеллу или Елизавету, Екатерину или Марию Стюарт… Подумать только!