Шесть дней любви - Джойс Мэйнард

— Ой, вижу, я не вовремя! — воскликнула она. — Хотела еще раз поблагодарить за то, что тогда выручили меня с Барри. Адель, ты моя спасительница.

Эвелин испекла булочки с корицей. Только я и раньше пробовал ее выпечку, поэтому не обольщался. Мама шутила, что Эвелин — единственная ее подруга, способная напортачить с булочками из смеси «Пилсбери». С другой стороны, кроме Эвелин, у мамы подруг ведь и правда не было.

— Я не вовремя, — проговорила Эвелин. — Не знала, что у вас гости.

Оставленный на крыльце Барри ухал и гикал, словно птица из джунглей, да еще руками молотил. Я уже знал, что он зовет Фрэнка, который по-прежнему стоял к нам спиной.

— Извини, но знакомить вас некогда, — заявила мама. — Этот человек нам кое-что чинит. Мы с Генри уезжаем.

Эвелин заглянула в гостиную. Ковер исчез, так же как и все книги, репродукция Мадонны с младенцем, музейные постеры с золотой рыбкой в аквариуме и с балеринами у станка, которые висели у нас много лет. Из-за двери на кухню тоже виднелись пустые полки.

— Понятно, — кивнула Эвелин.

Куда мы направляемся, она не спросила, точно сообразив, что правду ей не скажут.

— Еще раз спасибо за булочки, — проговорила мама. — На вид очень аппетитные.

— Может, отдашь сразу тарелку, — предложила Эвелин. — Вдруг вас долго не будет?

Свои тарелки мы сложили в коробку, поэтому булочки мама вывалила на утреннюю газету, с крупным заголовком передовицы. После недавнего побега заключенного губернатор распорядился усилить меры безопасности в тюрьме. Для читателей, не следивших за развитием событий, снова напечатали фотографию Фрэнка с номером на груди.

— Береги себя, — сказала Эвелин маме.

— Ты тоже.

В банк приехали ровно к девяти, когда открывали двери. Только мама и я, Фрэнк остался дома. Мы решили, что сразу, как получим деньги, заедем за ним и двинемся на север к границе.

Прежде за наличностью в банк ходил я, а мама сидела в машине. Снимал всегда понемногу, и кассиры меня знали. На этот раз мама сказала, что пойдет со мной, ведь она собиралась обнулить счет. Ну, если получится.

Мама оделась, как, по ее мнению, должен выглядеть человек, снимающий одиннадцать тысяч триста долларов, и взяла расчетную книжку. В банке я стоял рядом с ней, а перед нами — старушка с кучей монет и мужчина с парой чеков.

Подошла наша очередь. Мама подала кассирше расчетную книжку и заявление на выдачу наличных.

— Сынок, разве сегодня учеба не началась? — спросила кассирша. Судя по беджу, ее звали Мюриэл.

— Ему надо к зубному, — пояснила мама. Прозвучало по-идиотски: даже моя мама не записала бы меня к врачу в первый учебный день. — Вот наличность и понадобилась. Хотим пластинки поставить.

— Ничего себе зубной! — воскликнула Мюриэл. — Если еще не определились окончательно, могу порекомендовать ортодонта, который лечит мою дочь. Мы с ним в рассрочку расплачиваемся.

— Тут не только зубной, — отозвалась мама. — Мы еще аппендицит удаляем.

Я глянул на маму. Видно, другие операции ей в голову не пришли, и выбрала она худшую из всех возможных.

— Сейчас, — сказала Мюриэл. — Сумма крупная, я должна проконсультироваться у старшего кассира. Никаких проблем не возникнет. Мы ведь и сына вашего знаем, и вас.

В банк вошла женщина с младенцем в переноске. Я снова бросил взгляд на маму. Порой такие ситуации выбивают ее из колеи, но в кои веки ребенка она даже не заметила.

— Зря столько попросила. Надо было половину.

— Все нормально, — отозвался я. — Тут, наверное, порядок такой.

Мюриэл вернулась, но не одна, а с мужчиной.

— Не беспокойтесь, мэм, — начал он. — Мне нужно лишь удостовериться, что у вас все благополучно. Ситуация не рядовая, такую сумму редко снимают наличными. Как правило, наши клиенты просят банковский чек или вексель.

— Наличными мне удобнее, — возразила мама, не вынимая рук из карманов. — К чекам и векселям всегда нужно удостоверение личности. По-моему, это сплошная трата времени.

— Что же, Мюриэл, не будем заставлять наших друзей ждать, — сказал мужчина и черкнул что-то на листочке, а Мюриэл открыла кассу и принялась отсчитывать купюры. Сотни выдала пачками по десять штук, схваченными резинкой. Пачки она тоже пересчитала, а мама смотрела не отрываясь.

Мюриэл спросила, куда все сложить. Об этом мы не подумали.

— В машине пакет, сейчас принесу, — сказала мама и вернулась с пакетом корма для хомяков, который я накануне вечером сунул в багажник.

Прежде чем положить деньги, мама высыпала остатки корма в мусорное ведро у конторки, где заполняют бланки на внесение и выдачу наличных.

У Мюриэл чуть глаза на лоб не вылезли.

— Могу дать несколько мешочков с зиплоком, хотите? — предложила она.

— Нет, так даже лучше, — успокоила ее мама. — Если нас остановит грабитель, он в жизни не догадается, что в пакете из-под корма такие деньжищи.

— Слава богу, преступники в наших краях редкость, верно, Адель? — спросила Мюриэл.

Мамино имя она подсмотрела в заявлении. Наверное, так в банковской школе учат: при разговоре с клиентом называйте его по имени.

— Ну, кроме того типа, который сбежал на прошлой неделе, — добавила кассирша. — Неужели его до сих пор не поймали? Теперь ищи ветра в поле…

Когда мы вернулись домой, на автоответчике мерцал огонек: пришло сообщение. Фрэнк уже стоял у порога.

— Трубку я не брал, — сказал он, — но сообщение слышал. Отец Генри пронюхал, что ты увозишь мальчика из города. Он едет сюда. Нам лучше поторопиться.

Я побежал на второй этаж. Напоследок хотелось не спеша обойти комнаты, но мы торопились.

— Генри, спускайся немедленно! — позвала мама. — Нам пора.

Я еще раз посмотрел в окно на улицу, на крыши домов. До свидания, дерево! До свидания, двор!

— Генри, скорее, я серьезно!

— Слушайся маму, сынок, нам пора!

Тут завыла сирена. Потом еще одна. По асфальту зашуршали колеса. Это на нашей улице!

Я спустился на первый этаж. Без всякой спешки. Все уже было понятно: мы никуда не едем. Над домом загудел вертолет.

До того дня моя жизнь, за исключением встречи с Элеонор, тянулась невыносимо медленно. Сейчас словно включили ускоренную перемотку, так что за происходящим невозможно уследить. Только мама шевельнуться не могла.

Она застыла посреди опустевшей гостиной с пакетом корма для хомяков в руках. Фрэнк стоял рядом с ней с видом человека, которого вот-вот расстреляют. Он держал маму за руку.

— Адель, не бойся, — проговорил он. — Только не бойся.

— Не понимаю, — пролепетала мама, — откуда они узнали?