Наша остановка - Лора Джейн Уильямс

– Можете допить всю бутылку. – Он оставил ей наполовину наполненный бокал и бутылку с остатками. А после уплыл обслуживать кого-то другого, оставив Надю одну зализывать раны.

Надя терялась в мыслях. Оказалось, Парень Из Поезда знал даже ее имя, ведь он же попросил бармена спросить «Надю». Но как он узнал? Она гадала, собирался ли он вообще с ней встречаться или планировал просто обнадежить ее и бросить? Хотя какой в этом смысл? У незнакомца нет никаких причин так поступать. Если только это был не незнакомец – кто-то, кто знает ее, ее имя, каким поездом она ездит и кому известно об инвесторе. Не Ужасный ли Бен? «Господи, – подумала Надя, – безусловно, нет. Конечно же не Ужасный Бен?» Это было бы слишком жестоко даже для него – к тому же у него сейчас есть подружка. Надя снова перевела взгляд на свое отражение в зеркале и посмотрела, как она пьет. Она разделалась с бокалом вина за два больших глотка. Ее эго было раздавлено, сердце – разбито. Так глупо было с ее стороны на что-то надеяться. А ведь она правда думала, что это судьба.

Когда алкоголь поплыл по венам, она позволила себе почувствовать это. Она была уничтожена.

Она вылила оставшееся в бутылке вино в бокал.

«Меня когда-нибудь кто-нибудь полюбит? – задалась вопросом Надя. – Никогда не думала, что это окажется так трудно».

– Генри нет, – произнесла она, открыв сыну дверь. Слезы залили ее лицо, оставив черные подтеки туши, расплывшиеся у подбородка.

– Мам, – сказал Дэниел, – кто такой Генри? Что случилось? Ну же. Я с тобой.

Он вытер ноги об коврик и снял обувь. Положив руку на спину матери, проводил ее по коридору с обоями в цветочек и мебелью в горошек или в сердечко. Дэниел не понимал, как отец это выносил. Убранство родительского дома словно стало результатом тошноты и диареи Дунельма[21]. Дэниел присел рядом с матерью на софу, немного просевшую в «ее» месте от ежевечерних посиделок перед телевизором. Место отца было в кресле. «Возможно, кресло так навсегда и останется папиным», – подумал Дэниел, поймав себя на мысли, что сам не хочет в него садиться, потому что у кресла уже был «хозяин».

Он положил руку маме на предплечье.

– Кто такой Генри?

– Генри! Пылесос! – ответила мама, качая головой, будто поражаясь, что ее сын так глуп, раз сразу не понял, о чем речь. Но разве он мог сразу понять, что мать плачет из-за пылесоса? И поэтому он ушел со свидания, которого желал, возможно, больше всего на свете? Из-за потерявшегося пылесоса? – Его нет!

Дэниел посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, что случилось. Она на самом деле неплохо держалась: не плакала уже несколько недель. Была сильной и стойкой, что хорошо, поскольку с тех пор как Дэниел узнал, что мамины эмоции – не его ответственность (психотерапевт повторял ему это на каждом сеансе), ему стало гораздо легче самому держаться на плаву. Но, может, сейчас его очередь быть сильным.

Мать вздохнула, расстроенная:

– Генри. Пылесос. Ему было почти столько же лет, сколько тебе. Он был хорош – ты знаешь, – прослужил долго. Раньше вещи делали на века. Не то что сейчас: работает два года, а потом приходится покупать новую. Сам знаешь. Как это называется? Когда вещь ломается через пару лет?

– Плановое устаревание.

– Да. Плановое устранение.

– Плановое устаревание. Или встроенное устаревание. Политика разработки товара с искусственно ограниченным сроком эксплуатации…

– Ой, закрой рот! – выкрикнула мама весело сквозь слезы. – Говоришь прямо как твой отец. Все-то ты знаешь. – Судя по тону, ей было совсем не жаль, что он говорит как отец. Дэниел заметил, что тушь текла из внутренних уголков ее глаз, так что внутри каждого уголка осталось по черной точке.

– Ну. Так что. Твой отец не позволил бы мне заменить Генри, потому что, пусть даже он начал неприятно пахнуть и всасывать хуже, чем раньше, он все еще оставался в хорошей форме. А покупка нового, знаешь ли, могла бы обойтись в несколько сотен фунтов! Это немыслимо!

Дэниел действительно не понимал, к чему она ведет.

– И ты так расстроена из-за…? – спросил он, тем временем думая: «Бьюсь об заклад, она сейчас там. Она ждала, а я так и не пришел, и она решила, что мне все равно. Что я подонок».

– Его нет! – Теперь мать говорила достаточно спокойно. – Я оставила его снаружи, возле автостоянки, потому что рассчитывала убраться в машине. Там такой бардак. На днях я забирала Трейси из дартс-клуба, и мне было очень стыдно из-за того, в каком состоянии салон автомобиля. Уверена, она решила, что я настоящая свинья – кругом фантики, пыль, остались еще, я полагаю, после твоего отца… ну. Сегодня я еще устроила генеральную уборку в доме, так как поняла, что очень его запустила.

«А может, ей вообще все равно. Может, она так и не пришла. Или, может, болтает с барменом или с одним из парней за столиком в углу, решившим выпить со своим модным дружком из Сити».

Дэниел осмотрелся и кивнул.

– Дом выглядит отлично, мам. – Он не соврал. Мать всегда гордилась порядком в доме. Своим убранным домом, полным цветов и разного барахла.

«Мне не следовало уходить».

– Нет! Нет, не выглядит! – не унималась она. – Потому что Генри нет! Я так и не нашла время на уборку машины. Оставила Генри у мусорного бака, решив, что займусь этим завтра. А потом прошел день, и еще день, и еще, у меня совсем не было желания за него браться, и он простоял там добрую неделю. Сегодня пришло время пропылесосить дом, я пошла за Генри, а его на месте уже не оказалось.

Дэниел встал и пошел ко входной двери. Чувство разочарования из-за того, что пришлось уйти со свидания, отразилось на разговоре с матерью. Он ненавидел себя за это: даже будучи подростком, он разговаривал с родителями уважительно. Так его воспитали.

– Уверен, ты ошибаешься, мам. Куда он мог деться?

– Украли! Держу пари, его украли!

Дэниел обулся и направился к мусорному баку. Не найдя там пылесоса, заглянул внутрь бака.

– Ты нигде его не найдешь, я везде уже смотрела! – Мать вышла наружу и уселась на пороге. – О, Дэнни, – произнесла она, и ее нижняя губа опять задрожала. – Прямо перед вашей с ним встречей в пабе, в тот день… в тот день мы сильно поссорились. Он сказал, что ни за что не позволит мне купить новый пылесос, а я решила, что он жадный ублюдок или вообще рехнулся. А сейчас он бы подумал… уверена, он думает, я сделала это специально!

Дэниел вернулся назад к матери.

– Он так не думает, мам. Он вообще ничего не думает. Он…

– О, да знаю я, что он умер. Но он здесь. Присматривает за нами. И он будет стоять, скрестив руки и нахмурившись, думая, что я «потеряла», – она изобразила кавычки пальцами, – Генри, а поскольку он умер, мне вроде и удастся выйти сухой из воды.