Деревня Нюркин луг, или Тайна печатной машинки - Акулина Вольских

Мы обреченно уселись на холодный, влажный пол и принялись думать.

— А если попробовать напасть на того, кто принесет нам еду? — предложила Даша.

— Ты думаешь, они собираются нас кормить? — грустно хмыкнула я. — Сомневаюсь. Ты же слышала того, с бородой.

— А вот мне дед рассказывал... Про чёрного разбойника, — начал козел.

— Боян, — хныкнула Дарья. — Давай не сейчас. Не до сказок.

— Что? Я тоже нервничаю. А когда нервничаю, всегда говорю.

— Лучше б ты думать начинал, — хрюкнул Борька. — Эх, посмотреть бы, что там снаружи творится. Разведать.

— Хорошо бы. А как? Через эти щели мы точно не пролезем.

— Пролезем, — воскликнула я. — Аська! Ты тут?

— Жжжж, — отозвался мессенджер.

— Слетай, милая. Посмотри, что там творится. Может, выход есть?

— Жжжжж, — снова подала голос синяя муха, поднялась со щетинистой спины порося и юркнула в щель.

В камере было темно. Свет проникал в помещение только узкими полосками через зазоры в дверном полотне. Звуки тоже были почти не слышны. Издалека раздавался гомон, но слов, конечно, было не разобрать. Одна надежда оставалось, что Аське удастся что-нибудь выяснить.

Муха незаметно вернулась обратно, прожужжала мимо нас и уселась возле уха Бориса.

— Празднуют, черти, — перевел нам слова Аськи хряк. — Пьют, едят, веселятся. И этот с ними сидит...

Общий сердитый вдох и мысленная череда проклятий, посылаемая Себастьяну. После чего, Борис удрученно добавил:

— Не выбраться нам отсюда. Много их, а выходы стерегут.

Отчаяние ворвалось и до краев наполнило помещение. Конец. Нам не выбраться отсюда. Остаётся уповать на судьбу и милость разбойников, на которую они едва ли способны.

— Аська, миленькая, а как там Тимофей? — спросила жалобно Дарëна.

— Жжжж, — прожужжала муха и снова нырнула в просвет. Вернулась минут через десять.

— Связан, говорит, — перевёл свин. — Дверь выбить пытается, да не выходит.

Мы непроизвольно прислушались. И правда, вдалеке еле слышно раздавались глухие удары по дереву.

Дарëна совсем загрустила. Замолчала, обхватила колени обеими руками. Хряк прижался сбоку к её ноге, к нему пристроился Боян, а с другой стороны к рыжей уселась я. Молча ожидать своей участи.

На улице темнело, и даже те скудные пучки света постепенно блекли. Стало холоднее и тише. Видимо, гулянка дикарей подходила к завершению, и большая часть из них отправилась на боковую. Но никому из нас не спалось. Как, впрочем, и Тимофею. Теперь чуть реже, но мы все таки слышали те же глухие удары, что и днём.

Когда время перевалило за полночь, снаружи вдруг раздался шорох. Шаги. Быстрые и шумные. Замок зашевелился и тишину ночи нарушил железный скрежет. И вот теперь стало по-настоящему страшно.

— Ну что? По голове чем-нибудь шандарахнем? — прошептала испуганно Дарëна.

— Чем? Здесь нет ничего. А они вон какие здоровые.

Руки затряслись. Ноги приросли к земле, а глаза устремились на дверь, и сердце отсчитывало такты, бешено колотясь о ребра.

Дверь скрипнула, отворилась наружу и в тусклом лунном свете показался силуэт. Знакомый силуэт.

— Чего расселись, — гаркнул Себастьян. — По одному на выход.

— Аааа! Предатель! Рожа бандитская! — кинулась на него с кулаками рыжая. — Уууу убью!

— Уймись, криворучка! — охотник перехватил её за обе руки и вытолкнул за дверь. Повторил громко уже для оставшихся. — Выходим, говорю. 

Он развернулся и вышел на улицу. Потупив глаза, в дверь прошмыгнули звери. Я вышла последней, ожидая увидеть Дарëну в плену разбойников, но не увидела её вообще.

— Держи, — сказал мне Себастьян и протянул мой рюкзак. — Лихо твои корешки сработали.

Я ошарашенно уставилась на него. Он улыбнулся уголком рта, а я совершенно потеряла всякое понимание. Покрутила головой, только сейчас разглядев вдалеке разбойников, вповалку спящих вокруг костров.

— Ты что их... напоил?

— Скорее, накормил. Сыпанул твоих корешков в кашу. И вот.

Я начинала понимать. Очень, очень быстро. Кровь быстрее разбегалась от центра груди к конечностям, а сердце сжалось в комок. От избытка чувств чуть не разревелась, рывком обняла Себастьяна и ткнулась носом в его плечо.

— Я думала, ты нас предал.

Он тихо усмехнулся, обнял меня одной рукой.

— Я знаю. На то и был расчет. Главное, что и они поверили, — теплая ладонь мягко погладила меня по спине. — Пойдём. Надо ещё громилу вызволить, пока он себе голову не расшиб. И до рассвета через реку перебраться. Времени в обрез.

Где-то впереди мелькала фигурка Дарëны. За ней поспевали Борис и Боян. Поспешили и мы. На звук.

— Тим! Тим, это я! — крикнула Даша через дверь и звуки затихли. — Мы тебя вытащим!

Себастьян приблизился, погремел тяжёлой связкой ключей, отпер замок и, на всякий случай, отошел в сторону. Дерëна нырнула внутрь, помогла мельнику снять веревки и что-то без остановки говорила. Тимофей тихо отвечал ей, но снаружи мы не слышали и старались не слушать.

Мужчина показался в дверях, вышел к нам, крепко держа рыжую за руку. Сперва хмуро глянул на Себастьяна, потом кивнул.

— Уходим, — твердо сказал охотник. — Спят они, конечно, крепко, но если не успеем уйти достаточно далеко, быстро нагонят.

Шок и замешательство от внезапной перемены дел быстро сменялись решимостью. Никита спешно пробирался по лесу, ведя рядом с собой Яру, а оставшаяся часть команды старалась не отставать. Несмотря на темп, с которым мы удирали, никто не жаловался. Даже Борис, для которого такая спешка была не свойственна, не жаловался и выражал недовольство только бесперебойным сопением.

Лес становился гуще. Ветви кустов то и дело пружинили, хлестали в лицо и по рукам, но и на это внимание никто не обращал. Раздражало только то, что густые заросли усложняли и замедляли путь.