Деревня Нюркин луг, или Тайна печатной машинки - Акулина Вольских

— Ярка. Яра. У лошади тоже есть имя.

— Ясно.

На самом деле, не очень. Но отвечать на последующие вопросы молчаливый проводник вряд ли стал бы. Поэтому, оставив Дарëну с Тимофеем в хвосте общаться наедине, я семенила позади Себастьяна и Яры в компании грязного хряка, его верного компаньона — Аськи и смеющегося над Борькой козла.

Село Кузнецово было построено на руднике, как сказал охотник. Добывали там железо и ещё какие-то металлы, но в гораздо меньших количествах. Отсюда и название посёлка и развитая отрасль кузнечного дела. Сама деревня была чуть больше двух предыдущих, но мало чем еще отличалась от них.

— А вот мне дед рассказывал... — начал козел знакомую песню.

— Бояяян! — хныкнула Дарëна. — Давай хотя бы не на ночь. В прошлый раз после твоих страшилок кошмары снились.

— Во во, — поддакнул чумазый Борис Борисыч. — И мне вечно рассказывает. То про черного мясника, то про черного молочника. Сам потом сопит в две дырки, а я кукую до утра.

— Ну и как хотите, — обиженно буркнул рогатый и отвернулся. Глянул на нас. Снова отвернулся. Повторил.

— Оооох, да рассказывай уже, — выдохнул хряк обреченно. Козел тут же оживился и продолжил:

— Так вот! Рассказывал про черного кузнеца. Ковал он себе железо, ковал. Да наковал себе подковы. А как наковал, так и превратился он в черного жеребца, что по ночам скачет по дорогам, да людей копытами топчет.

— И темнеет так не к месту, — поежилась Дарëна.

— А что это впереди? — показал Себастьян рукой куда-то вдаль. — Вроде, конь чёрный скачет.

— Где?! — испугался Боян и спрятался за Тимофея.

— Вылезай, сказочник. Нет там никого.

Под дружный хохот перепуганный козел вернулся на дорогу, оглядел исподлобья команду и поцокал вперёд.

Чем ближе мы подходили к деревне, тем больше присматривались. Крыши домов были темными, почти черными. Несмотря на сырость после недавнего дождя, деревья были покрыты пылью.

— Нормально тут так коптило. Пожар что ли был? — спросил удивленно Борис.

— Да уж, — согласилась я. — «Коптильня» этому поселку подошло бы больше.

Себастьян чуть замедлился, всмотрелся в расстилающийся пейзаж и тут же продолжил идти.

Деревня была грязной, пыльной. Видимо, кузнечные горных работали здесь без остановок, а копоть оседала на крыши домов, амбаров, деревья.

Себастьян в самом начале свернул с центральной дороги на прилегающую, нашел ближайшую кузницу и договорился насчёт Яры.

В моём представлении кузнецы — крепкие мужчины с горой мышц и недюжей силищей. К нам же вышел мужчина лет сорока, в котором весу было от силы килограмм семьдесят. При неплохом росте. Притом большую часть его веса составляла пышная борода, которая на осунувшемся лице смотрелась немного неуместно. Кузнец кликнул кого-то и к нам выскочил мальчишка-подмастерье. Он был уже не просто худым, а тощим. Парень взял под узцы кобылу, увел вглубь амбара, а мы отправились искать ночлег.

Деревня хоть внешне и была запущена, но под слоями пыли виднелись искусно выполненные кованые калитки, ворота, украшения. Мастерство здешних умельцев угадывалось без особого труда. Навести лоск, отмыть, отчистить и глаз было бы не отвести.

И снова сеновал. Бессонница хряка. Ночной храп Тимофея. К счастью, я приноровилась спать так, чтобы вне зависимости от углубленности спального места мельника, больше никуда не укатываться.

В этот раз обошлось без ремонта, праздников и каких-либо приключений. Спокойно проснулись, позавтракали тем, что привезли с собой и отчалили, поблагодарив хозяев за гостеприимство.

Дарëна была задумчивой. Даже сильнее обычного. Глядя на траву впереди, она спросила:

— Вам не кажется странным, что в этих селах такой плохой урожай?

— Что в этом странного? — ответила я. — Это, конечно, печально, но ведь такое бывает иногда.

— Бывает. Но в нашей деревне такого нет. Почему же здесь... так... — она помолчала, обхватила себя руками. — Душа на части рвётся. Такие измученные, исхудавшие.

— Не удивительно. Если людям практически нечего есть.

— То-то и оно. Жалко их. Если бы хоть чем-то помочь...

Я понимала её чувства. Нюркин луг действительно отличался от здешних мест, хоть и был расположен сравнительно недалеко. Да и правда в словах рыжей была. Возможно, дело было в почве? Вряд ли в этом мире аграрная отрасль развита достаточно, чтобы разбираться в таких вещах, как кислотность грунта и прочее.

К разговору присоединился Тимофей, так же, как и Дарëна посетовал на несправедливое распределение природных ресурсов. Боян что-то мекнул, но быстро потерял интерес. А вот Борька вспомнил свою стройную пассию из свинарника, соглашаясь с доводами рыжули.

— Эй, Себастьян! — крикнула она охотника. — А ты чего молчишь?

— А что сказать?

— Тебе не жалко всех этих людей?

Он чуть помедлил с ответом, потом, не оборачиваясь и не замедляя шаг ответил:

— Жалко. Только оттого, что я буду причитать вместе с вами, хлеба у них больше не станет.

Беседа тут же сошла на нет и в молчании мы шли почти до самого вечера.

Природные виды стали другими. Равнинная местность сменялась холмами, и нам приходилось то вскарабкиваться наверх, то практически скатываться вниз по склонам, что здорово изматывало и без того уставший организм. В зал. Первым делом пойду в зал, как только вернусь домой.

— Стелимся, — скомандовал нам охотник, когда мы подошли к подножию горы. — Здесь заночуем. До заката через горы не перебраться, а в горах ночевать удовольствие то ещё. К тому же, здесь и река рядом.

Подтверждением его слов служило приглушенное журчание горной реки, которая спускаясь с каменистых склонов, здесь, у лагеря, становилась спокойной и ровной.

— Как называется эта гора? — с любопытством спросила Даша.

— Медвежья, — ответил ей Себастьян и, не услышав реакции, повернулся к испуганной девушке. — Нет здесь медведей. Может и были, но давно. Выдыхай.