Деревня Нюркин луг, или Тайна печатной машинки - Акулина Вольских

— Фуууух. Полегчало то как сразу. А называется так почему? Или история какая есть?

— Если с той стороны смотреть, гора на морду медвежью похожа. Вот и вся история.

Даша и Тимофей занялись ужином, Себастьян — заготовкой дров. От моей помощи отказался, указав на свою ногу и припомнив капкан. Но, кажется, все таки в шутку.

Освобожденная от каких-либо дел, я решила заняться проблемой бессонницы нашего пухлого собрата. Побродила по лесу, нашла нужную траву и, выдернув с корнем несколько стеблей, вернулась в лагерь.

Ужин прошёл в тихой, дружеской обстановке. Боян рассказал нам очередную страшилку о черном медведе. Кажется, если к любому существительному прибавить эпитет «черный», то у Бояна непременно найдется сказка и на этот случай.

Хряк снова ворчал то на козла, то на комаров, которые умудрились прокусить его защитный грязевой панцирь. А мы четверо хохотали над этими двумя.

— Чем это ты занимаешся? — спросил охотник, когда Дарëна и Тим отошли к реке, а я занялась приготовлением снотворного для хряка.

— Избавляю нас от проблемы бессонницы.

— И что? Это поможет? Или ты отмахиваться этим будешь, чтобы не будили?

Я улыбнулась.

— Борьку напою. Пугает каждый раз среди ночи. А так выпьет, поспит. И мы заодно. Корни, конечно, лучше, но пока высохнут... Пока и листья подойдут.

Я надергала листьев в котелок с остатками воды, почистила корешки и разложила сушиться на камни у костра.

— Меня? Поить чем-то? — словно услышав что-то неверояно вкусное, Борька тут же приковылял к костру.

— Тебя. Чтобы спал. Это синюха голубая.

— Чтооо?! — обиженно изумилось животное. — Свинюха?

— Да не свинюха, а синюха. Трава такая. Чтобы успокоиться и чтобы спалось лучше.

Борис вместе с Себастьяном с интересом смотрели за моими действиями. Когда я протянула напиток хряку, он сперва недоверчиво понюхал, посмотрел на меня.

— Пей. Чего трусишь?

И, опустошив в два глотка лекарство, Борька со спокойной душой отправился спать под бочок к Бояну и Яре.

— А почему Яра? — спросила я охотника. — «Яр» ведь означает «яростный». А она спокойная.

Мужчина покосился на кобылу, улыбнулся и сел у костра в паре метров от меня.

— Это сокращенно от Яролика. Солнцеликая. У неё на лбу маленькое рыжее пятно в форме солнца. И родилась она летом, в жару и солнцепек.

— Красивое имя. Сколько ей сейчас?

— Четыре года.

— Она с рождения с тобой?

— Да. С жеребенка растил, — он снова покосился на животное и в глазах я разглядела ласку и еле заметную грусть.

Он замолчал и я вместе с ним. Молча смотрели на яркое рыжее пламя, освещавшее небольшую стоянку. Вдалеке, на фоне темной воды виднелись две фигуры. Тимофей учил Дарëну запускать «лягушек» камешками, бросая их каким-то особым образом, а рыжая хохотала.

— Знаешь, а ты меня удивил, — зачем-то сказала я. Охотник тут же поднял на меня удивленный взгляд.

— Чем?

— Не ожидала, что тебе будет небезразлична судьба незнакомых людей.

— Быстро же ты выводы делаешь, — усмехнулся он, поднял с земли высохшую сосновую веточку и бросил в костер.

— Скажешь, я не права?

Он дёрнул плечом, стараясь принять равнодушный вид.

— Думаю, права, — ответила сама на свой вопрос. — Тебе и правда не все равно.

— Может и так.

— Только не понятно, для чего ты пытаешься казаться хуже, чем есть.

Мужчина иронично хмыкнул и снова нахмурился.

— Думаешь, я для вас стараюсь что ли? Ещё чего не хватало. Какой есть, такой есть.

— Ну вот видишь. Огрызаешься зачем-то опять. А я ведь нормально с тобой разговариваю, — немного обиженно ответила я, но тут же сменила тон. — Хотя знаешь, лучше так. Иногда бывает человек видится плохим, грубым, а потом оказывается, что он вовсе не такой. И наоборот — внутри чернота, а корчит из себя святошу. Только в первом случае сюрприз выходит поприятнее.

— Лучше вообще без сюрпризов. Так как-то спокойнее. А что насчет людей... — он вздохнул, поводил глазами и продолжил. — Даже животные способны на сострадание, помогают, когда могут помочь. А у человека возможностей куда больше.

— Не все стремятся помогать. Некоторые просто пройдут мимо. Своя жизнь, как правило важнее, свои проблемы и беды.

— А жить потом с этим как? — Себастьян устремил на меня прямой и серьезный взгляд. — Зная, что мог помочь, но не ничего не сделал. Что предпочел собственную выгоду в ущерб другому.

Теперь уже я замолчала от правдивости его слов. Вот только слышать эти слова из уст вечно хмурого и недовольного Себастьяна было непривычно.

— Ты же и сама знаешь. Смогла бы пройти мимо больного, зная, что можешь вылечить его?

— Нет, скорее всего. Но у меня это другое.

— Такое же. Тебе либо все равно, либо нет. Третьего варианта не существует.

— Существует. Когда ты хочешь что-то сделать, но не можешь. Скажем, смерть. Против неё я бессильна, как бы ни старалась.

— Значит, и пытаться не стала бы?

— Да... Стала бы, конечно.

— То-то и оно.

Он пошевелил палкой угли, подкинул в костер сухих веток и уселся обратно на прежнее место.

— Ты всегда жил в лесу?

Мужчина не ответил. Молча уставился на огонь, лицо его стало угрюмым. В глазах плясали искорки костра, а вид становился все более задумчивым и грустным.

— Извини, я что-то не то сказала? — осторожно спросила я.

— Нет, не всегда, — поразмыслив, ответил он.

— Ты жил в какой-то из тех деревень, что мы прошли? Или будем проходить?

— Мою деревню мы проходить не будем.

— А где она? Далеко отсюда? Много людей в ней живёт?

— Нет её больше, — мужчина кивнул в сторону спящей кобылы. — Вон только Яра и осталась.

Он стиснул зубы, а я уже жалела, что подняла эту тему.

— Мне жаль.

— Угу.

Еще несколько молчаливых минут мы сидели, не сводя глаз с потрескивающих в темноте поленьев. Потом я улыбнулась, повернула голову к охотнику и мягко спросила:

— Как тебя все таки зовут? Немного странно, что мы тебя Себастьяном зовем.

Он посмотрел на меня, усмехнулся и снова отвернулся к костру.

— Никита.

— Приятно познакомиться, — хихикнула я, с удовольствием разглядев на его лице улыбку.

Борис хрюкнул, перевернулся на спину и захрапел почище Тимофея.