За Гранью. Книга вторая - Литта Лински

Разве кто-то посмеет усомниться в том, что первый маршал империи должен вариться в кипящем котле настоящих битв, а не отсиживаться в безопасности? А что маршал этот — глупый мальчишка, так этому есть простое и убедительное объяснение. Оливен — наследный принц. Вот пусть и сражается за расширение своих будущих владений.

Айшел поймал себя на том, что опять, как в случае с латирской царевной, начинает принимать собственную ложь всерьез. Что ж, это значит лишь, что обман поистине хорош, раз сам обманщик готов поверить. Остальные уж точно не смогут придраться.

Итак, решено. Он отзовет Оливена с дайрийских границ и кинет на границы латирские. При этом недвусмысленно даст понять, что наследнику престола надлежит снискать себе славу и любовь подданных, лично участвуя в сражениях. Сам-то он, конечно, никогда так не поступал, даже в молодости. Да и отец давал ему наставления прямо противоположного свойства — монархам надлежит хорошо разбираться в искусстве ведения войны, но не лезть в гущу сражений. Но подобная тактика хороша для тех, кто хочет править долго и успешно, а значит, для Оливена совсем не подходит.

Айшел с удовольствием представил пылкого недалекого юношу, несущегося на красавце — скакуне перед войском, вдохновенно выкрикивая призывы и размахивая знаменем. Он с наслаждением провел перед мысленным взором латирскую стрелу с голубым оперением, закончившую свой путь в сердце имторийского принца. Сухие губы императора тронула улыбка, когда воображаемый Оливен рухнул с коня, увлекая за собой знамя, словно саван накрывшее его бездыханное тело. Айшел даже растрогался, созерцая выдуманную смерть бастарда, отравившего ему двадцать лет жизни. Именно так и должен умереть сынок Исили, чтоб ни его змея-мать, и ни один доэйский монарх не заподозрили в этой смерти подвоха. Айшел даже готов подарить ублюдку венец героя, лишь бы навсегда избавиться от проблемы, которую тот представлял собой.

Внезапно мысли императора приняли иное направление. А если смерть решит сыграть злую шутку и пощадит Оливена? Если вместо снисходительного презрения, с которым сейчас относятся к принцу, ему достанется слава удачливого полководца и бесстрашного рыцаря? Этого только не хватало! Айшел тряхнул головой, отгоняя наваждение. Он ни за что не допустит подобного. Такие вещи нельзя оставлять на волю случая. Судьба слепа, глупа и обладает дурным чувством юмора. Полагаться на нее — все равно, что плясать на канате над пропастью с завязанными глазами. Нет уж, куда разумнее взять роль судьбы на себя. Пожалуй, стоит одеть несколько доверенных людей в латирские табары, вложив в их руки луки и мечи, которые обеспечат имторийскому принцу геройскую смерть при любом развитии событий.

Приняв решение, император успокоился и даже развеселился. Отчего-то ему стало казаться, что победа над Латирэ не за горами, а следом уладятся и все остальные сложности. Когда ему доложили о приходе Тагели, Айшел встретил вошедшего радушной улыбкой.

— Уверен, вы принесли мне добрые вести, маршал, — добродушно сказал он и лишь потом обратил внимание, что выражение лица Тагели не очень-то подходит для добрых вестей.

— Боюсь, что нет, мой король.

— Император, — скривясь, поправил Айшел, благодушное настроение которого стремительно уступало место тревоге и злости.

— Прошу простить, ваше императорское величество, — маршал склонился в преувеличенно низком поклоне. — Увы, мои вести нельзя назвать добрыми. Армира с Ирианой живы и вполне благополучны.

— А то я без вас не догадывался, — досадливо хмыкнул Айшел. — Было бы странно, если бы старуха, сбежав из дворца, сиганула в море с борта собственного корабля. Хотя она бы чрезвычайно порадовала и обязала меня подобным решением. Но разве от нее дождешься? Старая ведьма торопится за Грань не больше, чем ее внучка — под венец. И где же видели этих дам, причинивших мне столько беспокойства?

— В Таленне, мой император. Они решились просить помощи у дайрийского короля.

Небо потемнело резко, как это водится в мире Изгоя. Только что было серо-голубого сумеречного цвета, и в одночасье налилось свинцом, а затем и вовсе стало черно-фиолетовым. Такой погоды здесь Тэсс не видела ни разу. Первый раскат грома заставил ее вздрогнуть всем телом хотя, казалось бы, предугадать грозу по такому небу совсем не сложно. Но ведь в искусственном мире Дэймора не было ни дождей, ни снега, ни других природных явлений. Откуда же здесь взяться грозе?

Первая молния, расчертившая небо, обратила все умозаключения Тэссы в прах. Мало ли чего тут раньше не было. Теперь вот есть. Неудивительно, если Изгой устроил эту демонстрацию возможностей исключительно ради нее. Дернул же ее кто-то сказать, что она боится молний. Вторая зарница причудливым зигзагом разрезала тучи, на миг ослепив Лотэссу, а позже оглушив раскатами грома. Третья и четвертая вспыхнули почти одновременно, а грохот после них слился воедино.

Тэсс ненавидела грозу с детства. Когда-то в Норте им с Эданом довелось оказаться во власти разбушевавшейся стихии. Они верхом возвращались от соседей в сопровождении нескольких слуг. Гроза тогда налетела почти так же внезапно, как и сейчас. Знай они заранее о том, что погода так разойдется, остались бы ночевать в гостях. Впрочем, они и так бы остались, если бы не Тэсс. Сколько раз она проклинала себя за то, что в тот день капризно требовала вернуться домой. Ребенку было скучно среди взрослых людей, а дома осталась кузина — ровесница, которую не взяли с собой из-за того, что она приболела. Так или иначе, жалобы и требования младшей сестры вынудили Эдана распрощаться с хозяевами и отравиться в свой замок.

Налетевшие внезапно порывы ветра и потемневшее небо, предвещавшие скорую бурю, поначалу даже позабавили Тэсс, как обещание приключений после скучного дня. Однако хлынувший стеной дождь и шквальный ветер — это не так-то весело, когда ты зажат на узкой дороге между скалами с одной стороны и обрывом — с другой. Укрыться было негде. Возвращаться — бессмысленно. Ослепляющие вспышки молний очень недолго казались девочке красивыми, а когда они вместо того, чтобы освещать небо, стали бить в землю прямо перед путниками, стало совсем страшно. Испуганные лошади вставали на дыбы, норовя сбросить седоков. Эдан, которому тогда было всего пятнадцать, не терял головы. Он перетащил сестру на своего коня, чтобы не дать ей сверзиться на землю и хоть как-то защитить и успокоить.

Очередная молния, вспыхнувшая совсем рядом, заставила Тэссу уткнуться в грудь брата в тщетной попытке укрыться от бушевавшего вокруг кошмара. Она чуть не упала, когда Эдан резко соскочил с коня. Крик ужаса разом вырвался у всех. Открыв глаза, Лотэсса увидела на дороге почерневшее тело одного из спутников. Перепуганный конь топтал бывшего седока копытами.

Что было дальше она помнила смутно: то ли потеряла сознание, то ли память услужливо стерла дальнейшие воспоминания. Впрочем, и этих вполне хватило, чтобы возненавидеть грозы на всю жизнь и панически бояться молний.

Года два после того ужасного происшествия у Лотэссы случались истерики во время грозы. Все окна в комнатах задергивались плотными шторами, с девочкой обязательно сидел кто-то из родителей, а чаще всего — Эдан. И несмотря на это маленькая Тэсс зажимала уши руками во время ударов грома, вскрикивала при каждом слабом отсвете молнии на шторах, и плакала, плакала…