Так умирают короли - Анна Блейк

кровь не всегда способна обеспечить должный уровень правления. Еще при жизни Филипп прекрасно понимал, что Сварливый сын не создан для трона. Он видел его упрямство и безуспешно пытался направить мальчика. Людовик боялся отца – и ненавидел именно поэтому. Именно поэтому он так любил брата короля, Карла Валуа, который и прибрал власть к своим рукам почти полностью в его правление, подобрав именно те крючки, которые сработали.

Филипп III Смелый дал жизнь более опытным правителям. Сколько бы споров и разногласий ни было между Филиппом IV и его братом Карлом Валуа, Карл не был дураком. И их брат Людовик д’Эвре всегда оставался верным другом и опорой. И сейчас он находился здесь, в Лионе. А Железный король мог полагаться лишь на Филиппа. Из троих сыновей он, средний, – лучший претендент на престол.

Но хватит ли мальчику духу принять жесткие решения, если того потребует благополучие страны?

Доменик, стоявший на крепостной стене, окинул Лион долгим взглядом янтарно-волчьих глаз.

Филипп Пуатье – его сын. А его дело - мальчику помочь. Железному королю было девятнадцать, когда его помазали на царствие в Реймсском соборе. Его сын уже старше. Он уже пережил многое. Предательство и прощение. Радость отцовства и горечь утраты. Он обращался к отцу чаще других. Оказался самым прилежным учеником. Он любил Францию. И любил власть. Осторожный, расчетливый, жесткий. Да, он станет хорошим монархом. Если разберется с бюрократическими тонкостями. А если не монархом, то хотя бы регентом. Что позволит ему исправить множество ошибок брата. Пусть и не в полной мере.

Доменик понимал, какую стратегию следует выбрать, и не без гордости отмечал, что граф Пуатье выбрал именно ее. Лион закрыт. Его откроют на рассвете – и тогда гонцы Карла Валуа, регента-узурпатора, принесут в город вести. И будут встречены приказами регента Филиппа Пуатье. А дальше – тонкие политические ходы. Кошки-мышки. Кто кого обставит, кто где ошибется, кто кого на свою сторону призовет. Филипп затеял опасную игру. Но именно эта игра могла принести ему победу. Надо рисковать!

Доменик спрыгнул на землю. Он уже дважды побывал на крепостной стене, прошелся по улицам города, но так и не решался приблизиться к сыну. Его нутро требовало крови, голод давал о себе знать. Но занимающееся на восходе светило больше не вызывало мучительного страха. Бывший король ждал его, будто желая проверить, кто над кем одержит победу в этот раз.

Утро следующего дня

Филипп Пуатье, очень высокий, худощавый, но крепкий, кутался в просторный плащ и внимательно слушал отчет Людовика д’Эвре. Доменик не приближался, боясь, что его увидят. Он стоял, кажется, не дыша, не прислушиваясь и просто смотря на родных людей. На того, кого называл сыном, но к кому никогда не относился, как должен относиться отец. На того, кто был его братом, но кто ни разу не мог поговорить с ним как с братом. Филипп IV был Железным королем для всех – и для собственной семьи в первую очередь.

Он поправил капюшон, даже не зная, что сменил внешность, и сейчас походил на молодого рыцаря, жадного до воинской славы. Очередной рыцарь в бесчисленной армии графа Пуатье, одного из лучших военачальников, которому еще отец даровал высокий пост не за то, что тот был его сыном, а за то, что тот обладал недюжинным умом и не боялся действовать, если требовались жесткие меры.

- Замуровать собор, - тихо приказал Филипп. – Я отправляюсь в Париж.

- Я с вами, ваше высочество, - отозвался Людовик д’Эвре. Ну конечно, он недолюбливал брата Карла и слишком любил брата Филиппа. Он последует за сыном последнего куда угодно, пусть даже за черту смерти. Людовик мечтал о последовательности в правлении и считал политику Железного короля единственно верной.

- Этот поход может окончиться ничем, - сообщил регент, вскакивая на лошадь.

- Вам не к лицу сомнения.

Филипп вздернул худой подбородок и поднял глаза к небу. Доменик услышал его обращение. Обращение к себе. Сын обращался к отцу за помощью и поддержкой. Он не просил совета, просил лишь незримого присутствия. Это причинило неожиданную боль.

Вампир отступил в тень, чтобы не видеть этих странных людей, которые о мироустройстве знают не больше, чем дети, которым предстоит прожить пятьдесят, ну, семьдесят лет, теряя силы с каждым днем, которым не суждено понять или почувствовать и сотой доли того, через что проходил он. Филипп IV всегда чувствовал себя одиночкой – именно поэтому он приближал только тех людей, которые могут принести пользу государству, а не государю. И такая политика принесла свои результаты – вырванные из грязи правители, помощники, советники и сановники были слепо преданны государю и предельно холодны и трезвы в делах.

- В Париж! – донесся до слуха Доменика шепот. – И берегитесь, дядя. Так просто я не уступлю вам престол. А вы, Гоше, следите за нашими святыми отцами. Мои приказы соблюдать неукоснительно. Обо всех новостях я должен узнавать первым.

- Будет исполнено, ваше высочество. Выпустим лишних, запасемся терпением.

Доменик подождал, пока регент с окружением покинет Лион. Он кутался в плащ в естественной попытке спрятаться от солнца. Впрочем, усилия не пропали зря – на коже больше не было ожогов, хотя она горела огнем, несмотря на плотную ткань. Лицо оставалось бледным, а глаза от боли пожелтели. Он мог изменить черты лица, рост, цвет кожи и волос – но не глаза. Пока что. Глаза животного, волка, в спокойные минуты становились карими, но спокойных минут Доменик почти не знал. Их цвет менялся от древесного до янтарного, в глубине вспыхивали искры невозможного пламени. И лишь их выражение он перенес из прошлой жизни. Если взгляд Железного короля ассоциировался с замерзшим озером, то Незнакомца Доменика – с жерлом вулкана. Но он подчинит своей воле и эту особенность изменившегося тела. Незнакомец пообещал себе, что, победив солнце, научится изменять цвет глаз.

Он дождался сумерек и наконец улучил момент, чтобы осмотреть собор. Конечно, он понимал, кто там и почему, но желание убедиться в верности догадки взяло верх. Собор хорошо охраняли – Филипп еще прославится этими лучниками. Главный вход замуровали. Все черные ходы тоже. Оставили окошко для передачи еды, писем. Кардиналам предстояло провести здесь не один неприятный день. Регент решал вопросы резко – их предупредили, что пока не будет выбран папа, никто не уйдет. Пока что они шумели и возмущались. Но рано или поздно им придется пойти на поводу у молодого правителя. И они сделают это. Доменик