Наемник - Андрей Ливадный

Айла испытывала тяжелые, смешанные чувства – совершенно не так представляла она возвращение на родную планету, начало взрослой жизни. После относительно благополучной обстановки Элио и Кьюига она внезапно окунулась в совершенно другую реальность и растерялась – тотальная разруха, экологическая катастрофа, – все стало лишь хуже с тех пор, как отец отправил ее учиться в Центральные Миры.

* * *

Дом Генриха Вайбера находился в двух километрах от разрушенного мегаполиса.

Флайбот отца стоял в посадочном круге, несколько генераторов, расположенных по периметру приусадебного участка, формировали маскирующее поле – воздух на высоте нескольких метров струился маревом искажений. В сумеречной мгле злобно светились индикаторы эмиттеров суспензорного поля, окольцовывавшие периметр приусадебного участка. Сейчас активная защита не работала, она включалась лишь при сильном ветре, когда с пустошей приносило тучи праха и пыли.

Открыв калитку магнитным ключом, девушка пересекла двор, поднялась на крыльцо, но в дом вошла не сразу, остановилась, взглянув на знакомые с детства созвездия.

В небе уже взошли две луны – одна коричневая, другая красноватая. Яркие россыпи звезд пересекала полоска мрака – загадочный, неисследованный «Рукав Пустоты», отчетливо различимый в ночном небе Эрлизы. Призрачный свет двух лун омывал исковерканный орбитальными бомбардировками ландшафт – фрагменты разбитой скоростной автомагистрали казались в коричневатых сумерках фантастическими стеклобетонными изваяниями.

Вздохнув, Айла открыла входную дверь, прошла в гостиную.

– Привет, пап, – нарочито бодро произнесла она, коснувшись губами гладко выбритой щеки отца. – Злишься?

Генрих взглянул на дочь. Жесткий, упрямый, несгибаемый, словно выкованный из единого куска легированной стали, он ответил неожиданно мягко:

– Ужинать будешь?

Девушка кивнула.

– Заодно и поговорим. – Отец сделал знак андроиду, чтобы тот сервировал стол.

– Пойду переоденусь, – Айла чувствовала, как напряжение буквально витает в воздухе. О крутом нраве отца она уже была наслышана, но сталкиваться с проявлениями его характера пока что не приходилось. Все же двенадцать лет они общались лишь от случая к случаю, по каналам межзвездной сети, не имея никаких поводов для конфликта.

Генрих проводил дочь пристальным взглядом.

Желая ей только добра, он тяготился предстоящим разговором, понимая, что дипломатия и педагогика – не его конек. Характер Вайбера сформировался среди жестоких реалий послевоенных лет. Хаос, разруха, обилие попавшей в частные руки боевой техники превращали бизнес в опаснейшее занятие, а любую коммерческую структуру в небольшое самодостаточное вооруженное формирование.

За полтора десятилетия ситуация, в принципе, не изменилась, протекторат Окраины по-прежнему считался территорией безвластия, где законы Центральных Миров существовали лишь на бумаге и принимались к исполнению исключительно в тех случаях, когда это было выгодно. Большинство населенных планет сектора обладало своими армиями, политические и экономические союзы заключались на основе текущего момента и распадались с такой же легкостью, как разрушается камень под воздействием постоянных перепадов температуры.

Айла вернулась в гостиную минут через пятнадцать.

– Пап, я после ужина собираюсь в город. – Она села в кресло. – Хочу сходить в развлекательный комплекс. Видела его рекламу, когда возвращалась.

– Это опасно.

– Я не маленькая. Разберусь, – она не приняла категоричного тона отца. – Послушай, нам действительно нужно поговорить. Мы не виделись столько лет… – Айла задумчиво теребила непослушный локон, выбившийся из прически. – Я практически ничего не знаю о тебе. И еще эти дурацкие запреты на исследования…

Генрих почему-то избегал смотреть на дочь.

«Они, – он думал сейчас о целом поколении, – они не понимают нас, не приемлют нашей логики и, наверное, презирают наш страх, совершенно не опасаясь бед, о которых знают лишь понаслышке…»

– Айла, я думал, что ты прилетела на Эрлизу, чтобы повидаться со мной. – Генрих все же поднял взгляд, испытывая давно позабытые чувства, заметил, как на лице дочери появилось такое же, как было у ее матери, щемящее, знакомое выражение упрямой решимости. – Пойми, один человек не в силах изменить реальность целой планеты. Нет необходимости в опасных исследованиях.

– Вот ты заладил! – Девушка с досадой отвернулась, глядя в окно. – Зачем тогда я училась? Между прочим, тема моей дипломной работы «Терраформирование планет в условиях мирного времени». Это подразумевает полевые исследования, экспедиции на другие миры! Я реально хочу и могу помочь нашему миру! А ты пытаешься удержать меня на привязи! Ты не имеешь права так поступать!

Гневная тирада дочери не возымела должного эффекта.

– О других планетах забудь, – отрезал Генрих. – Эрлизу окружают карантинные миры, где полно боевой техники!

– На Элио мне почему-то никто не чинил препятствий!

– Здесь Окраина, – не терпящим возражений тоном напомнил Вайбер. Он, в отличие от застывшей реальности родной планеты, сильно изменился за истекшие годы. Можно сказать, что от прежнего Генриха, молодого, решительного, не осталось и тени. Он не просто научился выживать в условиях пустошей, – осознав, что деваться некуда и враждебный мир не простит слабости, он нашел в себе силы сознательно пойти наперекор судьбе. Поначалу неистовое, какое-то фанатичное упрямство, нежелание сдаваться, мириться с жалкой участью превратило его в одинокого охотника, затем он собрал первую группу таких же отчаянных парней, решив организовать собственный бизнес.

Первым настоящим «делом» стало нападение на обнаруженный в пустошах полевой склад вооружений, сохранившийся со времен войны и надежно охраняемый сервами. Давнюю вылазку на побережье, полученное там ранение и предательство Фолера он старался больше не вспоминать. Генрих выжил, стал совершенно другим, жестким, непримиримым, дерзким, и от неминуемой мести Фолера спасло лишь то обстоятельство, что он выполнил часть их договора, отправил Айлу на Элио, – за это Вайбер простил ему остальные грехи.

Суровая жизнь все расставила на свои места. Его бывший напарник сейчас хоть и владел несколькими космическими кораблями, но влияние Фолера было ничтожно по сравнению с положением, которое занимал Генрих.

Айла порывисто встала. Казалось, что разговор не получился, и она намерена уйти, но что-то удержало девушку. Остановившись на пороге, она посмотрела на отца, застывшего в задумчивой позе, вернулась, присела рядом и спросила:

– Пап, почему все так плохо?

– В смысле? – он отодвинул тарелку с остывшей едой.

– Кругом разруха. И никто ничего не предпринимает.

Генрих невесело усмехнулся:

– Вот ты о чем… На самом деле население Эрлизы постоянно работает над восстановлением систем цокольного этажа мегаполиса, но результат труда почти не виден со стороны. Тот факт, что жители города поддерживают системы жизнеобеспечения вот уже двенадцать лет, по-моему, говорит сам за себя.