Невероятный иммунитет. Как работает естественная защита вашего организма - Дэниэл М. Дэвис

После медицинской школы Вильчек примкнул к исследовательскому центру, занимавшемуся вирусами, а в 1960 году обнародовал статью в «Нейчер», где привел доказательства существования интерферона[343]. Директор исследовательского института хотел, чтобы Вильчек публиковался в местном журнале «Акта Вирологика», но — и это значимо, как вскоре выяснится, — Вильчек тому совету не внял.

В 1964 году Вильчек со своей женой Марицей, историком-искусствоведом, сбежали из Чехословакии[344]. Поскольку он публиковался в «Нейчер», а не в «Акта Вирологика», у Вильчека на руках оказалось три приглашения на работу, когда он еще даже не выехал из Европы на свою новую родину — в США[345]. Он выбрал Медицинскую школу Нью-Йоркского университета, где далее строил всю свою научную карьеру. Вильчек позднее узнал еще одну причину, почему ему предложили место на факультете без собеседования: Айзекс, которого Вильчек сопровождал семью годами раньше, отрекомендовал его письмом.

Судьба Вильчека — история потрясающих достижений, последовавших за трудной юностью. С авторских выплат, получаемых за создание антител против ФНО, Вильчек основал свой именной фонд, который помогает иммигрантам вносить свой вклад в жизнь США. В 2005 году он получил столько денег за свое достижение, что смог поднести Медицинской школе Нью-Йоркского университета самый большой дар из всех, какие когда-либо получали организации здравоохранения в Нью-Йорке: 105 миллионов долларов[346]. Из этих денег учредили новые профессорские ставки, оплатили строительство нового общежития для учащихся, выделили исследовательские и студенческие стипендии — и профинансировали многое другое. Иногда — очень нечасто — карьера в фундаментальной науке может оказаться прибыльной. Вильчек посмеивается: «Цели разбогатеть у меня толком-то и не было никогда. Честно говоря, я по-прежнему всего этого стесняюсь»[347].

Для создания антитела Вильчеку пришлось сначала приобрести образец цитокина человека ФНО и ввести его мыши. В конце 1985 года компания «Дженетек» выделила ген, отвечающий за выработку ФНО, и синтезировала заметные количества этого белка — экспрессией гена в бактериях. Вильчек смог закупить образцы в 1988 году благодаря сотрудничеству с компанией по другому проекту. Чтобы произвести антитело в организме мыши, он применил метод, разработанный Сезаром Милстайном и Жоржем Кёлером в Кембридже в 1975 году; это невероятно важный метод, за него Милстайн и Кёлер получили в 1984 году Нобелевскую премию[348]. Сперва Вильчек иммунизировал мышь белком ФНО, полученным у «Дженетека», а затем, через несколько дней, выделил из мышиных селезенок В-клетки, зная, что многие из них будут производить антитела против ФНО. Вне животного организма В-клетки долго не живут — несколько недель в лучшем случае, если инкубировать их в культурном бульоне, но Вильчек ловко придумал, как поддерживать в клетках жизнь, и эта ловкость принесла Милстайну и Кёлеру Нобелевскую премию[349]: нужно соединить В-клетки с клетками опухоли миеломы и создать новые, их называют гибридомами, они наделены особенностями роста, как у опухоли, и производства антител, как у исходной В-клетки. В результате получаются бессмертные версии мышиных В-клеток. Затем Вильчек изолировал каждую отдельную гибридому — забирая пипеткой крошечные количества взвеси, содержавшей клетки, и помещая эти капельки в многочисленные ямки прямоугольной пластиковой лабораторной чашки. Затем антитело, произведенное каждой клеткой, можно было проверить на способность пресекать деятельность ФНО. Клетки, которые производили подходящее антитело, затем выращивались, и так можно было обеспечивать едва ли не беспредельное количество антител против ФНО.

Антитела этого типа называются моноклональными — они происходят из одной-единственной В-клетки. Этим методом можно создавать белок, форма которого позволяет ему соединяться с любой молекулой по нашему желанию. Антитела применяются как лекарства, а также во всевозможных научных экспериментах — чтобы помечать те или иные отдельные клетки, пресекать деятельность чего-нибудь или, наоборот, активировать что-то, проверять интенсивность, с которой выделяются те или иные вещества, и так далее. «Ни один другой класс реагентов не будит в нас творческого порыва и не двигает нас к нашим целям, к успеху и даже к воплощению мечты с воодушевлением, какое связано с моноклональными антителами», — как сказал один специалист[350].

У Вильчека имелась долгосрочная договоренность с компанией «Сентокор», в ту пору еще молодой, на разработку коммерческих применений антител, выделенных в его лаборатории[351]. За это компания покрывала некоторые лабораторные расходы Вильчека[352], в том числе и зарплату постдиссертационного исследователя Цзюньмина «Джимми» Лэ[353], помогавшего синтезировать антитело для ФНО[354]. Однако потенциальную медицинскую ценность этого антитела осознали в другом месте Нью-Йорка. Брюс Бётлер, нобелевский лауреат, с которым мы познакомились в главе 1, участвовавший в открытии того, как толл-подобные рецепторы сцепляются с бактериями, работал на заре своей карьеры с Энтони Керами в больнице Рокфеллеровского университета, он открыл мышиную версию ФНО. В 1985 году Керами обнаружил, что ФНО — один из цитокинов, производимых мышами при сепсисе, заболевании, возникающем из-за чрезмерного иммунного отклика, обычно при бактериальномзаражении[355]. Что важно, Бётлер с Керами выяснили: если не дать ФНО действовать, это может защитить мышь от симптомов сепсиса.