Измена. Я тебя (не) прощу - Ольга Игонина

идея, — Иван улыбается, стучит ладонью по карману. — Но я не работаю без предоплаты.

— Все понял. Мне телефон нужен. Через час все будет у тебя. Номер карты диктуй.

Иван кидает мне телефон.

— Только наличными. Пусть, например, твой отец привезет.

— Решим сейчас. Какие у меня гарантии? — может, расписку даст. Стремно бабло без каких-либо гарантий передавать.

— Да какие могут быть гарантии. На крови могу поклясться, — начинает ржать. — Как в детстве.

— Слово мента даешь?

— Пфф, да, конечно, — расплывается в улыбке.

Тоже мне мент, за денежку быстро продался. А еще из себя защитника чести строит.

Телефон вибрирует, на государственном портале приходит уведомление, наверно, снова штраф за превышение скорости. Захожу, а там сюрприз. Мировой судья меня оповещает, что Чернышова Ангелина решила со мной развестись. Вот сука.

Набираю сначала Карине.

— Дрыхнешь все? — стараюсь говорить, спокойнее. — У меня к тебе дело, вернее, сразу два.

— Артурчик, все для тебя, мой король. И нет, не сплю. Сумку в роддом собираю, живот опустился, врач говорит, что могу рожать уехать в любой момент.

— Ух-ты, моя красотка! Я бы на родах хотел с тобой быть, за руку тебя держать, сына нашего первым взять.

— Ты выпил что ли, откуда такое стремление? Ты буквально на днях говорил, что малыш не от тебя, что изменилось? — что еще за фигня, с каких пор она начала взбрыкивать.

— Я с женой развожусь. Рассказал ей, что люблю тебя, что только с тобой хочу быть. Подали даже заявление на развод…Но

Каринка не дает договорить.

— Серьезно! Слава всему на свете, наконец! Артур, я так счастлива! Теперь и я смогу скоро стать Чернышовой? — пищит, как маленькая девочка.

— Конечно, но я бы хотел тебе нормально сделать предложение, не вот так по телефону. Но… как всегда есть одно но…

— Артур, что случилось. Во что ты еще вляпался? — голос меняется, появляется нотка недоверия.

— Кот, никуда я не вляпался. Тесть попросил отступные, помнишь, я тебе рассказывал, что у отца с Линкиным отцом бизнес на двоих. Ну вот, он вроде как гарантию для бизнеса просит, отец сказал, что мои проблемы и, чтобы я их сам распутывал. Вот я пока ищу деньги.

Сижу и сам от себя офигеваю, я прям знатный сказочник, так искусно вру, что во всю эту ересь верю.

— Блин, ну почему я всегда должна платить за свое счастье? Ну когда же мне в руки просто так хоть что-то упадет?

— Кариш, не переживай, тебе очень и очень вредно. Кортизол и адреналин не самые лучшие помощники тебя сейчас. Я смогу решить этот вопрос, но потребуется чуть больше времени. Я хотел до рождения ребенка, чтобы он сразу был на меня записан. Но теперь уж как получится, — шмыгаю, пусть думает, что я так расстроен, что едва сдерживаю слезы.

— Сумма огромная?

А вот этот разговор поворачивает в нужное русло.

— Приличная, — начинаю раскачиваться на стуле. — Пять миллионов.

Каринка громко выдыхает.

— Ты не переживай, если что, чтобы наш сын не был безотцовщиной, я тебе нашел самого лучшего мужа. Полицейский, красивый, образованный. Он женится на тебе, — подмигиваю Ивану. Тот отвлекается от дел, смотрит на меня, в его глазах читаю, что я великий балабол.

— Арчик, ну у меня столько нет. И занять таких деньжищ негде. Ну, может, только…Я попробую.

Ага, вот одна сейчас на блюдечке денег принесет, но все же помнят, “обещать — не значит жениться”.

Иван идет к подоконнику. Замечаю там пластиковый копеечный электрический чайник. Рядом коробка дешевого чая и сахар-рафинад

— Будешь? — кивает на чашку.

— Не прости, брат, я такие помои не пью. Мне еще два звонка и все, можешь, квартиру подыскивать.

Мент наливает себе чай, садится на край стола, с интересом наблюдает за происходящем.

— Не нае. шь — не проживешь. Закон моего мира. Учись.

Тот кивает в знак согласия.

Набираю следующему должнику.

— Светлана Леонидовна, — специально называю мать так, чтобы она поняла, что я сильно обижен. — Есть серьезный разговор. Мне нужны деньги. Или я сдам Макса и его папашу.

— Да рассказывай. Отец еще не догадывается, какое чудовище мы создали, — в голосе матери брезгливость.

— Если цветочки на все поминальные субботы им носить не хочешь, то денег мне на карточку переведи. С тебя три миллиона за молчание. Мам, твое право. Мне из вас никого не жаль. Вы это заслужили. Я готов взять деньгами.

— Я подумаю, — мать сдалась. Даже если у нее нет такой суммы, хоть я и уверен, что есть, то у ее любимого мужчины точно есть. Кстати, и с Макса можно чуть поиметь. Вряд ли его папаша будет рад, что его сын оказался предателем и стукачом. Я все-таки чертов гений, вот так всех на крючок подсадить, из тюрьмы выйти еще и бабла заработать. И ни дня при этом не работать.

— А умирать потом не страшно будет? — мент смотрит мне в глаза, даже издалека чувствую, как он прожигает меня насквозь.

— Ад пуст, все бесы здесь. Не дрейфь, Ванек, все эти люди получают по заслугам. Они должны быть благодарны, что я их грехи на себя перевожу. Глеб Михайлович на очереди. Если с ним все нормально будет, то мы с тобой еще и рестрике нормально посидим. А потом фирму свою откроем, охранное предприятие для тебя.

— А потом мои грехи тоже на себя возьмешь, — Иван отхлебывает вонючее пойло, которое называет чаем. Эта нищета и чая нормального никогда не пила, раз пакетики за двадцать рублей для него уже напиток. Чмо.

Набираю отцу. Первые гудки, не берет трубку.

— Глеб Михайлович, приветствую. Пап, мне кроме тебя и обратиться не к кому. Я у тебя придурочный, но на нары не хочу. Один человек пообещал помочь, да, ему можно доверять, но это не две копейки стоит. Дай мне в долг, я обещаю, что я все осознал. И теперь, пап, все будет по-другому. Если меня посадят, то Белецкий с тебя больше потом поимеет…

— Артур, старо предание, но верится с трудом. Я тебе денег дам под расписку. Что если ты не исправишься, то это все твое наследство, и ты больше ни на что не претендуешь. Понял? И делаю это не для тебя, а чтобы мое честное имя по помойным новостям не таскали.

— Я люблю тебя, пап. А привези мне денег в отделение. Надо наличкой, — Ивану показываю, что все получается.

— Такую сумму наличной, ты уверен, что тебя не разводят?

— Пап, я людей насквозь вижу, — кладу трубку. Делаю продолжительный выдох.

“Три миллиона я смогла наскрести. Прости, больше нет…”