Непойманный дождь - Надежда и Николай Зорины

Все это время Андрей не отрываясь следил за подъездом Долинина. Люди входили и выходили, потом настало небольшое затишье. У него уже глаза начали слезиться от напряжения.

— И представьте, — разливалась Оля, — ей самой предложили оплачивать на станции переливания крови, сказали, что одному больному требуется кровь именно ее редкой группы. С тех пор она сдавала даже чаще, чем раньше, но всегда по звонку.

— По какому звонку?

— Ей звонили и вызывали — видимо, по мере надобности. Соседка говорит, что Светлана не то чтобы разбогатела, но стала жить несравненно лучше. Телевизор «Панасоник» купила, а до этого у нее была допотопная черно-белая «Чайка», пальто зимнее хорошее, шапку из норки, еще что-то по мелочи. Так что не такая она была и бедная.

— Да, наша доблестная милиция, как всегда, все прошляпила. — Андрей удовлетворенно рассмеялся. — Хотя, как я понял, богатство Головановой было весьма относительным.

— Да, она даже ремонт не успела сделать, все собиралась, но не успела. Соседка говорит, квартирка действительно производила удручающее впечатление: обои самые дешевые и потертые, полы ободранные, ну, вы понимаете?

— Понимаю. Молодец! Хорошо поработала.

— Могу еще куда-нибудь съездить, — предложила Оля, но без особого энтузиазма — видимо, тоже очень устала.

— Нет, — отказался Никитин, — пока не надо. Спасибо. Отдыхай. Позвони Вениамину, расскажи, что узнала, и можешь ехать домой.

Оля отключилась. Андрей стал класть трубку на сиденье, не глядя, не отрывая взгляда от подъезда, — и промахнулся — телефон упал на пол. Чертыхнувшись, он его поднял. Нужно было осмыслить всю эту информацию, но голова уже совершенно не соображала — сказывался хронический недосып. В шесть его должен был сменить Денис, а к семи он собирался подъехать в клинику, еще раз переговорить с психиатром. Но сначала нужно осмыслить…

Глаза уже не просто слезились, их совершенно заволокло туманом, голова отказывалась работать. И эта новая информация — в самом деле интересная — стала его раздражать. И Оля стала раздражать. Он понимал, что не прав, но ничего не мог с собой поделать.

Итак, любовник, сторож лодочной станции… Убил из ревности, убил, чтобы ограбить, а Ефим ни при чем.

Не из какой ревности любовник убить ее не мог — не была она кокетливой вертушкой, в кои веки — а скорее всего, впервые в жизни — завела любовника, завела от всех по секрету, одной Екатерине Федоровне, ближайшей своей соседке, и открылась. Ограбление тоже вряд ли — грабить там нечего: «Панасоник»? зимнее пальто? — за это не убивают. Действительно поссорились и убил в ярости? В ярости убивают на месте, а не отпускают совершить променад по дороге. Скрытая причина? Возможно. Это надо обдумать…

Но думать не было сил, думать просто совершенно не получалось. Андрей посмотрел на часы — половина шестого, до приезда Дениса оставалось полчаса. Как-то эти полчаса надо продержаться. Он позвонил домой, поговорил с Настей — все у них было нормально. Глотнул из фляжки коньяку, чтобы взбодриться, выкурил сигарету.

Взбодриться не получилось, коньяк подействовал как снотворное. Глаза закрывались и просто не могли уже смотреть на этот подъезд, мысли никак не хотели собираться воедино, разбегались по пустой его голове. Ефим не может быть ни при чем, сторож-любовник не покушался на норку, хотя, конечно, не исключено, что убил именно он. Но если сторож — убийца Головановой, какую роль тогда в этой истории играл Ефим? Свидетеля? Не то, все не то. А может, и то. Что же связано с этим сочетанием «полтора года»? Совсем недавно оно мелькало, но в каком контексте? Что было полтора года назад?

Из подъезда вышла пожилая женщина в старомодном ярко-красном плаще с таксой на поводке. Такса чихнула, тряхнула ушами и повлекла хозяйку к ближайшему дереву. Женщина на нее прикрикнула, дернула поводок, не позволяя совершить антисанитарный поступок в родном дворе.

Какая связь между Головановой, Валуевым и Антошей Гриценко? Какая связь между ними всеми и Долининым? Где он держит Антошу? Какую преследует цель? Кто он — преступник или сумасшедший? Что произошло полтора года назад? Вениамин сказал, что Голованова… Вениамин сказал…

Вспомнил! Полтора года назад заболел Стотланд! А Голованова… Не является ли Стотланд тем самым человеком, для которого Голованова стала сдавать кровь за деньги? Чем он заболел? В статье не написано, но…

Андрей схватил телефон, набрал Балаклава — сонливость его совершенно прошла.

— Веничка! — закричал он в трубку. — Бросай все дела. Мне срочно нужна информация о болезни Стотланда…

— Бросил! Уже бросил окурок в форточку. — Вениамин засмеялся. — Покурить не дают спокойно. Я как раз только закончил со Стотландом, хотел перекурить и тебе отзвониться. Адски сложная была работа. Не представляешь, на что я пошел. Я взломал…

— И что? — нетерпеливо перебил его Андрей.

— И то, что нашел. Связь Головановой со Стотландом. Очень интересная картина получается. Стотланд полтора года назад заболел апластической анемией. Ты знаешь, что это такое?

— Нет, но если анемия — значит, получается, что-то не очень серьезное.

— Не анемия, а апластическая анемия, умник! Ничего общего с малокровием. Это не то что серьезно, очень серьезно. Просвещаю: при апластической анемии происходит повреждение стволовой клетки крови, летальный исход — более восьмидесяти процентов. А ты говоришь, не серьезно! Ну и сам понимаешь, постоянно требуется кровь, а группа у него знаешь какая?

— Четвертая, резус отрицательный, как у Головановой?

— Соображаешь! Кровь при этом заболевании нужна постоянно. Но и это не самое интересное.

Стотланда готовили к операции по пересадке костного мозга. Можешь себе представить, как трудно найти подходящего донора при такой редкой группе крови?

— Голованова почти наверняка подходила и могла стать…

— А ее убили! И это еще не все. У Валуева, оказывается, тоже была четвертая группа, резус отрицательный. Врубаешься, да?

— Ну, еще бы! И он мог стать донором.

— Мог! Но разыгралась стихия!

— То есть ты хочешь сказать, что гибель этих двух человек — скрытое убийство смотрящего города. Его не могли просто шлепнуть и выбрали такой оригинальный способ? Что ж, очень остроумно!

— Остроумно, согласен. А кто у нас тут по части остроумных решений? Долинин.

— Ну да, — задумчиво проговорил Андрей, — только…

— Требуется проверка? — подколол его Балаклав. — Проверяй, если требуется.

— Проверю, само собой, но я сейчас не об этом. Не понимаю, на хрена Долинину убирать смотрящего, что лично он от этого выигрывает?

— Не знаю, может, на его место метит, — рассмеялся Вениамин. — Тут уж сам думай.

— И Антоша в эту схему не вписывается. Он-то точно не сын и не внук Исы. И донором быть не может по возрасту. Хотя… Черт!