Плененный светом - Роза Александрия

спас меня, тот незнакомец. Послал мне на помощь такого удивительного человека, как Дэвид. А он уже вытащил меня из этого состояния. Он буквально вытянул меня с того света! – ее глаза горят любовью и нежностью. – А я подарила ему нашу дочь.

– Я так рада за вас!

Я улыбаюсь ее счастью. Хоть мне и не суждено с кем-либо разделить такие большие чувства, но я искренне рада за тех, кому повезло больше, чем мне. Я хочу сказать Молли еще что-то, но меня отвлекает звонок мобильного. На экране высвечивается неизвестный номер, и я не хочу брать трубку. Но стойкое чувство, будто произошло что-то ужасное, полностью охватывает меня.

– Да? – отвечаю я и слышу голос того, кого не хотела бы слышать никогда.

– Перси, дочка! Мне срочно нужно тебя увидеть!

Глава 20

– Как ты смеешь мне звонить? – дрожащим от злости шепотом спрашиваю я. Мне бы хотелось не проявлять эмоций хотя бы перед Молли, но, кажется, я уже никогда не буду прежней, той самой покладистой и всепрощающей девушкой.

– Перси, послушай! Мне правда очень нужна твоя помощь! Мне недолго осталось, и меньше всего на свете я бы хотел уйти из жизни не извинившись! – его голос сочится скорбью, в нем даже слышатся нотки страха… и слезы.

– Мне не нужны твои извинения! – говорю я, но уже не так уверенно. Что значит – недолго осталось? Сердце все равно чувствует жалость, как я ни пытаюсь его образумить. Он предал меня! Продал первому, кто готов был заплатить, а теперь кается?

– Дочка, пожалуйста! Всего пару слов, я обещаю не задержать тебя надолго. Ты моя единственная надежда! Я понимаю, что тебе не нужны мои извинения, но позволь хотя бы так очистить свою душу перед смертью.

Я долго молчу, в раздумьях кусая губы. Ведь и правда, мы же не чужие. Какой-никакой, но он мой отец, и если ему хочется извиниться, то кем я буду, если не дам ему такой возможности? В конце концов, мне самой хочется посмотреть в его глаза. Признаться, я давно хотела задать ему один вопрос: «За что?».

– Хорошо. Но только на пять минут. Где ты?

– Спасибо, дорогая, спасибо тебе! – уже не скрывая слез, бормочет отец. – Я на Пирс-стрит, возле бара «Баттер-Дуо», знаешь, где это?

– Да, примерно. Я буду через полчаса, – смотрю в окно. Снова льет дождь. – Не стой на улице, зайди внутрь, я тебя найду! – бросаю я напоследок и отключаю звонок.

– Перси, это кто? – с опаской спрашивает Молли.

– Неважно, Молл. Спасибо тебе за все… и за разговор. Он был мне нужен. Я поеду.

Встаю и иду к двери. Надеваю пальто и слышу встревоженное:

– Точно не хочешь рассказать? Тебе не грозит опасность?

– Нет, мне просто некогда. Я обязательно все расскажу потом, – целую подругу в щеку и выхожу под дождь. Раскрываю зонт, выхожу на главную улицу и ловлю такси.

Приехав по указанному адресу, я долго не решаюсь зайти в бар. Что-то будто бы отталкивает меня от этого места. Оно слишком мрачное и кажется давно заброшенным. Но неяркий свет, просачивающийся сквозь промасленные жалюзи, дает понять, что заведение все же работает.

Мои волосы давно намокли, да и пальто полностью напиталось водой, но я все так же топчусь у входа. Уговариваю себя, что это ненадолго и я, поговорив с отцом, сразу же уйду из этого поганого места. Приеду домой, закутаюсь в плед, зажгу пару своих любимых свечей. От этих мыслей на душе становится намного уютнее, и я делаю шаг вперед.

Не могу понять, что за скребущее чувство гложет мою душу. Захожу внутрь и озираюсь по сторонам. Посетителей практически нет. Только одинокий мужчина; он курит, держа сигарету в дрожащих пальцах. Поднимает на меня взгляд, и я не сразу узнаю в нем своего отца.

– Дочка? Ты приехала! – он встает и хромает ко мне. С ужасом замечаю, что вся его левая нога в крови. Серые брюки, пропитавшись ею, потемнели. И я замираю, всеми клеточками тела чувствуя опасность.

– Папа? – хрипло шепчу я, всматриваясь в его пустые грустные глаза. Не сразу замечаю шум за спиной. Не успеваю обернуться, как мне к лицу прижимают тряпку со сладковатым дурманящим запахом. Пытаюсь вырваться, но меня крепко сжимают чужие руки, и сознание уплывает. Последнее, что я вижу, это всплеск радости в глазах отца и его кривую ухмылку.

***

Прихожу в себя от дикого чувства жажды и сильной головной боли. С усилием открываю глаза, но зрение слишком рассеянно.

Что произошло?

Двигаться тоже не получается. Все тело затекло, я практически не ощущаю конечностей, но понимаю, что сижу на стуле со связанными ногами и привязанными за спинкой руками.

– Помогите… – хриплю не своим голосом.

Ответом мне является только тишина. Что со мной сделали? Пытаюсь напрячь память, но в воспоминаниях все мутно, как и перед глазами. Но вдруг в мыслях вплывают обрывки фраз отца. Он зовет меня куда-то… В бар? Да. Я приехала к нему, увидела… А дальше ничего не помню.

– Пожалуйста, помогите… – шепчу чуть громче, но язык не хочет слушаться. Он неестественно распух, шевелить им практически невозможно. Если мне сейчас не дадут воды, боюсь, я просто умру.

Еще пара попыток позвать на помощь, и силы снова покидают меня.

В следующий раз я прихожу в себя очень резко. На меня плеснули ледяной воды, и мне показалось, я задохнусь. Хватаю ртом воздух и открываю глаза.

– Очнулась, детка? – окликает меня гнусавый голос коренастого мужчины. – Что ж, отлично! Райан говорил, что у тебя есть доступ к денежкам одного бандита. Не хочешь поделиться? Нам много не нужно!

Он едко усмехается, а у меня в голове стоит звон. Я ничего не понимаю.

– Папа говорил? – хриплю, стараясь привыкнуть к яркому свету фонаря под потолком.

– Да кто вас знает, папочка он твой или любовник. Деньги давай! Или твой богатенький дядя будет собирать твои кости по всему Дублину. Сечешь? – выплевывает мужчина мне в лицо.

Я вся сжимаюсь от страха, понимая, что попала в ловушку. Только теперь до меня доходит, что именно я чувствовала, когда входила в тот бар. Я как будто не шла, а снова плыла в той лодке прямиком в бездну Тартар. Ощущение предательства кислотой разъедает мою душу. Я снова доверилась отцу и снова получила пинок под дых. Господи, за что он так со мной?

– Я не знаю никаких богатых бандитов. Отец что-то перепутал. Отпустите меня… – безжизненно отвечаю я, облизывая потрескавшиеся