Одинокий король - Остин Бейли

нас пятьдесят футов воды в лёд и услышал глухой треск, когда Килвоэ врезалась в него. Лёд раскололся пополам.

Я бежал. Я летел. Я вырвался из океана и поднялся в небо. В облака. Я превратился в птицу, в стрелу из лука земного бога, выпущенную в сторону его небесного дома. Рука Килвоэ схватила меня за плечо и повернула назад. Я зацепился за луну и изо всех сил потянул её к себе. Луна сопротивлялась[120]. Я вырвался из рук Килвоэ и помчался в космос. Она превратилась в комету и пробила в моей груди дыру. Я растворился в воздухе и сгорел в её пылающем хвосте. Я соскользнул в атмосферу, и моё тело превратилось в миллион частичек пыли.

У Килвоэ ушло несколько часов на то, чтобы меня найти. Я думал, что очень умный. А потом она нашла меня и превратила в гуппи. Я пробыл в таком виде целый час, пока она со смехом не швырнула в меня морскую звезду.

Когда Килвоэ закончила, я снова оказался на берегу, внимательно слушая, как она объясняет, что значит «сохранять сущность». Она объясняла мне это уже не в первый раз, и я не в первый раз пытался достичь этого состояния.

– Это взрыв себя самого в чистейшей форме. Твоей истинной сути. Сути всей твоей силы, мощи, творческого гения, магии, воспоминаний и воли, которые объединяются в единое целое в акте высшего творения.

– Или разрушения? – подсказал я.

Килвоэ неохотно кивнула.

– Или разрушения. Это способность всех магов, раскрывшихся и нераскрывшихся. Если когда-либо тебе понадобится по-настоящему уничтожить мага и ты поймёшь, что являешься более могущественным, чем он, не в смысле магии, а в смысле человечности, воспоминаний, мыслей, чувств и души, тогда ты сможешь противостоять ему и заставить его раскрыть его сущность.

– А потом?

– А потом большая сила поглотит меньшую.

Всё это казалось мне достаточно знакомым.

– Когда один маг попадает в мысленную ячейку другого, а затем входит в свою собственную, их силы сталкиваются, верно?

Килвоэ одобрительно улыбнулась.

– Да, это одна из версий нахождения в сущности, но только при этом маги необязательно уничтожают друг друга.

– Хмм… – Я задумался. – Более сильный маг побеждает, да?

– Да.

– Всегда?

– Всегда.

– Как в старом вестерне, – заметил я. – Победит тот, кто выстрелит первым. – Я откашлялся и встал, расставив ноги. – Объясни ещё раз, как это делается.

– Раскинь руки и полностью расслабься. – Килвоэ подала мне пример, и я сделал то же самое, закрыв глаза и слушая её голос.

– Слушай своё дыхание. Моё дыхание. Волны. Вдох, выдох.

– Почувствуй ритм своего сердца. Течение крови в шее, в пальцах ног. Расслабь глаза. Расслабь спину, плечи, челюсть, руки, голову, живот, тазовое дно…

– В этом-то и проблема, Килвоэ. Если я расслаблю тазовое дно полностью, я…

– Тише… – прошептала Килвоэ, и её голос был почти неотличим от шума воды. – Если намочишь штаны, то так тому и быть. В жизни есть вещи похуже, чем недержание[121]. Например, не знать, как проникнуть в свою сущность.

Солнце садилось прямо перед нами, и, хотя мои глаза были закрыты, я ощущал его тепло.

– Отпусти свои мысли. Почувствуй солнце. Пусть твоё сердце поплывёт по волнам воспоминаний. Пусть…

– ЭТОТ ГОРОД СЛИШКОМ МАЛЕНЬКИЙ ДЛЯ НАС ДВОИХ! – Всё моё тело взорвалось светом. Он поглотил меня с головы до пят и вырвался из груди, как лазерный луч длиной в два фута. Он ударил прямо в солнце, и оно задрожало на небе.

– САЙМОН! – Килвоэ повалила меня на землю, и мой свет исчез. – Отличная работа, но ты чуть не уничтожил солнце.

Я едва мог пошевелиться. Тело казалось безжизненным, почти парализованным. Даже рот почти не открывался.

– Я такой сильный, что уничтожил солнце?

– Да. Паралич пройдёт через несколько минут. Сделай несколько глубоких вдохов.

Прошло две или три минуты, и наконец ко мне вернулись силы.

– Я достаточно могущественный, чтобы уничтожить солнце?

– Конечно, нет. Это не настоящее солнце. Ты достаточно могущественный, чтобы уничтожить разум Лето. Может быть… Ты забыл, где мы?

– Да, прости. А я всегда буду чувствовать такую усталость после вхождения в сущность?

– К сожалению, да. Поэтому мы не должны к этому прибегать, пока не будем уверены в своей победе. Потому что потом…

– Я какое-то время буду лежать, как мокрая тряпка?

– Точно. – Килвоэ помогла мне встать и отряхнула с меня песок. – Ты молодец, Саймон. Я тобой горжусь. – Она хихикнула.

– Что?

– Ты намочил штаны.

– Только не это!

* * *

Вот как всё было. День за днём на протяжении девяноста девяти лет. А потом однажды за ужином Реллик посмотрел на меня, подняв брови.

– Саймон, мне больше нечему тебя учить.

– Не смотри на меня так, Реллик. О чём ты говоришь?

Он ничего не ответил. Один за другим все Благословенные повторили его слова. Сначала Алуриус, потом Килвоэ. Все до одного.

– Саймон, мне больше нечему тебя учить.

– Но это ведь не может закончиться так быстро. Только не это!

– Не говори глупостей, – ответил Ксерит. – Мы с тобой навсегда. Благословенные никогда не бывают одни.

А потом они исчезли. Впервые за сто лет я ощутил под ногами песок. На глаза навернулись слёзы.

– Саймон. – Я повернулся и увидел знакомое лицо Лето, выглядывающее из моря души. – Мне больше нечему тебя учить.

Глава 21

Степени преданности

«Давайте посвятим себя здесь великой работе, которая нам предстоит, и преисполнимся ещё большей решимости отдать себя той цели, которой павшие здесь отдали себя всецело и до конца. Давайте торжественно поклянёмся, что смерть их не окажется напрасной…».

Авраам Линкольн[122].

Яма-тюрьма Рона разверзлась передо мной, как готовый взорваться снаряд. Я пошатнулся, пытаясь собраться с мыслями. На самом деле прошло всего несколько секунд, но я отсутствовал две тысячи лет.

Моё тело снова стало телом ребёнка, и от силы, которую я получил с таким трудом, ничего не осталось. Это мог быть всего лишь сон, если не считать… По моей команде разум тут же затих. Натренированный луч внимания осветил каждую клетку тела, как сияющее солнце. Каждую клетку. В том числе и клетку души.

Где-то наверху в панике закричал Рон. Я тут же понял, что его крик начался две тысячи лет назад. Одно мгновение назад. За один крик может случиться многое. Он знал то же, что и я, чувствовал то же, что и я. Теперь я был его равным соперником. Возможно, даже более сильным. Но эта битва – битва разума с разумом – предстояла не мне.

Лето уже начал её, войдя в мысленную ячейку Рона. Теперь он заканчивал битву. Крошечный дракон взорвался вспышкой света, и мир вокруг нас, мысленная ячейка Рона, сгорел, как тонкая бумага в лучах солнца.

Шатаясь, я вышел на разбитый каменный пол среди развалин древнего замка и в десяти шагах от себя увидел Рона. Надо мной возвышался гигантский дракон. Он раскрыл крылья и разрушил стены замка, разметав их среди