Мое сокровище - Тереза Ромейн

– У нас уже две шкатулки и никакой реальной информации, – продолжал Джилс. – А что, если мы так ничего и не найдем? Как ты откроешь свой магазин в Лондоне без маминых бриллиантов? – Он вздохнул. – И как насчет заботы о семье? Па, ты им нужен. Нужен гораздо больше… чем это твое приключение. – Последнее слово имело столь кислый привкус, что Джилс поспешил забить его, отправив в рот цукат.

А отец тем временем соорудил перед собой аккуратный столбик из засахаренных апельсиновых корок.

– Ты так думаешь?.. – пробормотал он. – Джилс, но они ведь уже взрослые. Ты, конечно, самый старший, однако не следует по-прежнему относиться к ним как к детям. И не возражай. Ты и сам это прекрасно понимаешь.

– Нет, у меня иное мнение, – проворчал Джилс. Он, разумеется, осознавал, что его братья и сестры уже не маленькие, что они начинали самостоятельную жизнь. Даже Рейчел покинула родной дом и жила теперь у тети. – Я считаю, что им все так же требуются отцовские наставления.

– Ты попросил меня подождать с поездкой в Англию до помолвки Сары, что я и сделал. Джилс, твои братья и сестры строят собственную жизнь. Все, кроме тебя… и меня, если уж на то пошло. Но разве мы все не заслуживаем чего-то лучшего?..

– Но мы поддерживаем друг друга, – заявил Джилс. – Ведь так?..

Улыбка исчезла с отцовского лица, и он проговорил:

– Сынок, я очень люблю тебя, но не думай, что я не понимаю, почему ты здесь находишься. У тебя ведь не было желания посетить родину своей матери и познакомиться с ее родственниками. Ты отправился сюда, чтобы присматривать за мной, чтобы удерживать меня от опрометчивых поступков, верно?

– Нет, я просто… – Джилс в смущении умолк.

– Сынок, не беспокойся, я не сержусь. Ты хоть и ворчишь на меня, но я понимаю, что ты делаешь это любя. Кроме того, я и сам хотел, чтобы ты со мной поехал. Потому что – пусть даже вопреки своему желанию – ты побывал на родине матери и увиделся с ее близкими. И теперь ты знаешь, чем мне хотелось бы заниматься. Поверь, у меня никогда не было желания заниматься изготовлением бумаги. Мне всегда хотелось быть ювелиром. Поэтому я и тебя вовлек в это дело. – Отец вздохнул, на его лице снова промелькнула улыбка. – А если тебе требуется мое родительское наставление, то тогда… В общем, отправляйся домой, сынок. В любое время, когда захочешь. – Отец усмехнулся. – Возможно, у нас получится работать вместе. Как думаешь?.. Мы могли бы создать первую в мире трансатлантическую ювелирную фирму.

Джилс тяжко вздохнул.

– Отец, пойми, у меня нет желания работать с драгоценностями.

Ричард отправил в рот очередной цукат.

– Это ты сейчас так думаешь, сынок. Но у тебя будет другое мнение после еще нескольких лет работы с бумагой.

– И все же работа с бумагой для меня предпочтительнее, – проговорил Джилс.

Его, конечно, привлекало не столько изготовление бумаги, сколько возможность спроектировать на ней дом, пакгауз, магазин или церковь – все, что угодно. Бумага могла стать трамплином к тому будущему, о котором он мечтал.

Джилс улыбнулся, вспомнив, как Одрина соорудила бумажную пружинку. А также о том, как она нарисовала Касл-Парр, что было так мучительно близко к тому, к чему стремился он сам.

– Так ты хочешь управлять нашей мастерской? – Отец сдвинул брови. – Знаешь, я был бы рад, если бы твои братья взяли на себя руководство, но что касается тебя… Никогда не слышал, чтобы ты высказывал такое желание.

– Да я и сейчас его не высказал. – За время пребывания в Англии у Джилса уже неоднократно возникало ощущение, что он и окружающие разговаривают на разных языках. Однако у него впервые появилось то же самое чувство при общении с собственным отцом.

Ему не хотелось продолжать этот бессмысленный разговор. Отец не сомневался, что у него все получится, потому что… Потому что он, отец, этого хотел. Таким уж он был человеком – мог переплыть океан, чтобы научиться ювелирному ремеслу, затем пересечь его в обратном направлении, прихватив с собой дочь маркиза, а потом снова отправиться в трансатлантический вояж… ради приключения.

Хотя, возможно, отец был прав. Похоже, у него-то действительно все получалось. Немного помолчав, Джилс спросил:

– Скажи, а что бы ты стал делать, если бы меня не было рядом, чтобы открыть эту шкатулку?

– Но ты и так этого не сделал. – Отец улыбнулся и увенчал цитрусовую башенку кусочком имбиря. – Ее открыла мисс Корнинг. И она сделала бы это в любом случае – был бы ты здесь или нет.

– При условии, что ты бы сам оказался в Касл-Парре, – заметил Джилс.

– А почему же нет?.. – Ричард пожал плечами. – Ведь я бы наверняка встретился с лордом Аллингемом и леди Ирвинг, а они непременно направили бы меня сюда.

– Не факт… Той встречи могло и не произойти.

– Ну… Так или иначе, но я бы все равно сюда попал, – решительно заявил отец, как бы давая понять, что тема исчерпана.

Вот так… Все у отца на удивление просто. Нужные встречи непременно произойдут, а необходимая информация в любом случае будет получена. Возможно, отец был прав, но Джилс все же испытывал раздражение. А еще он очень скучал по братьям и сестрам, оставшимся в Америке.

– Если тебе так нравилось в Англии, зачем ты вообще отсюда уехал?

Джилс вовсе не ожидал ответа. Это был один из тех вопросов, которые задаются в досаде – чтобы выказать собеседнику свое неодобрение.

Однако отец ответил почти сразу:

– Потому что пришло время создавать семью, а лучшие перспективы для этого были именно в Америке. Я не смог бы содержать дочь маркиза, оставаясь в Англии.

– Но почему бы не закончить прежде свое обучение? Зачем так спешно обзаводиться семейством?

Отец многозначительно приподнял бровь, и Джилс пробормотал:

– Ваш поспешный побег в Америку… Что, мама была беременна?

Отец кивнул.

– Да, именно так. И все случившееся было к лучшему для нас обоих.

– Я бы так не сказал, – возразил Джилс. – Впрочем, не слушай меня. Давай закончим этот разговор.

Джилс знал, что двое детей, родившихся до него – мальчик и девочка, – умерли еще в младенчестве. Так что он в каком-то смысле был не самым старшим ребенком в семье. Однако ему лишь сейчас стало известно, что его мать покинула и родителей, и родину – где так высоко ценилась ее голубая кровь – ради ребенка. Который никогда не был бы принят породившим ее обществом, поскольку его отец не соответствовал бы критериям.

Вообще-то Джилс считал свою мать авантюристичной натурой. Однако она, оказывается, была еще и отважной.

Джилс уже в который раз уставился на свои руки. Слишком многое он унаследовал от леди Беатрис. И последнее, что она оставила в наследство, – эти шкатулки-головоломки. Тайну, приключение… То есть именно то, что так обожал его отец. Возможно, леди Беатрис и затеяла все это лишь потому, что знала: воображение ее мужа непременно захватит нечто загадочное…