Путь тьмы - N&K@

но не нашел слов и снова его захлопнул. Граф определенно не привык, чтобы его игнорировали.

— Эй, ты меня слышишь? — наконец выдал тот. — Я к тебе обращаюсь, нечисть!

— Покажи чему научился, юнец. — по прежнему не удостоив аристократа вниманием, проскрипел некромант.

Сперва Никаниэль подумал, что тот хочет увидеть применение хлыста, но, поразмыслив, пришел к выводу, что речь все-таки идет о чем-то более новом. Например, о сумрачном взгляде.

— Что ты там бормочешь? — наклонившись вперед, переспросил Палунмер, но Ника, как и его наставника, напыщенный царедворец интересовал не более назойливой мухи, бестолково бьющейся в стекло с другой стороны окна.

Переключившись на внутреннее зрение, принц начал пристально вглядываться в человека, действуя так же, как с недавно пойманной ланью. Он постепенно добавлял все больше и больше некроэнергии, черпая ту из личных запасов, однако добился только легкой головной боли. Ну и у лошади графа появился полупрозрачный белесый силуэт, повторяющий ее контур. Вот только Учитель явно надеялся на большее.

Разочарованно качнув головой, немертвый колдун вскинул руку со скрюченным пальцами и направил ее на Двиота. С помощью сумрачного взгляда Никаниэль увидел, как маг использовал внушительное облако некроэнергии, которая опутала его ладонь. Но вместо того чтобы напитать длань силой смерти, маг принялся сжимать темную ману, формируя из нее длинные тонкие когти.

Которые впились в тело вельможи.

Некромант чуть подергал рукой, будто царапая что-то невидимое, и граф, истошно завопив, схватился за грудь и выпал из седла. Ник же сумел наконец увидеть белый покров, окружавший человека. Тот был гораздо плотнее и тяжелее, нежели у лошади и частично походил на еще один слой одежды. Именно его и трепал колдун, помогая ученику прозреть.

Осознав, что подопечный увидел то что нужно, маг смерти резко дернул ладонь на себя, срывая саван с мужчины, и тот, захрипев, обратился в пыль, так же, как недавно убитая принцем лань.

Завидев смерть своего господина, его свита тут же пришла в движение. Одни, оглашая окрестности безумными криками, бросились наутек, другие, не веря глазам, рванули к лежавшей на траве кучке праха. Солдаты обнажили оружие. Облаченный в алое маг неуверенно потянул из сумки магимуар.

Повинуясь неслышимой команде, из леса вышли пятеро личей, созданных из членов корпуса противодействия. Играя смертоносными сгустками тьмы на покрытых струпьями пальцах, они остановились, не уходя далеко от деревьев.

Назревала схватка. Хотя, с учетом разницы в силах, скорее бойня. Что могут мошки против медведя? Разве что заставить лениво махнуть лапой. Не больше. Ник не поставил бы на них и ломанного медяка.

— Стойте! — неожиданно воскликнул державшийся позади мужчина в коричневой форме. Он выскочил вперед, раскинув руки в стороны. — Это… Это маркиз Ванф Ризем! Я узнал его! Вернее то, что от него осталось… Остановитесь!

По толпе пошли шепотки. Похоже имя маркиза было на слуху. Солдаты замерли, а маг, судорожно сглотнув, попятился, разглядывая нежить широко распахнутыми глазами.

— Отец! — с мольбой в голосе крикнул модой парень, но мужчина жестом заставил его оставаться на месте.

Сжав зубы и подобравшись, человек медленно подошел и встал на то место, где еще совсем недавно лежал граф, оставивший после себя лишь воспоминания да кучку пыли, частично снесенную ветром. Статный мужчина слегка за пятьдесят. Судя по шрамам и волевому лицу, он явно имел богатый боевой опыт в прошлом, но и сейчас еще не превратился в старую развалину.

— Барон Ангхерт Ревилл. — представился тот с учтивым поклоном, лишенным, однако, униженного раболепства. — Господин темный маг, граф Полунмер повел себя недостойно, и вы были в своем праве. Если надо, я подтвержу это перед взором Его Величества. Прошу лишь об одном — не забирайте жизнь моего сына. Я знаю, он посмел оскорбить вас несколько месяцев назад… — барон выдержал паузу. — Убейте меня, если вам угодно, но пощадите Алдвида!

Парень позади рухнул на колени и протяну руки к отцу. В глазах его застыло безмолвное удивление, словно случилось то, чего он никак не мог ожидать от своего сурового предка. Хотя любой на месте любящего родителя поступил бы точно так же. Молодому человеку еще предстояло это понять.

Если доживет.

Некромант разразился шершавым замогильным смехом, похожим на скрежет ледяных торосов. От него даже Никаниэлю стало не по себе. Что уж говорить об обычных людях. Некоторые и вовсе лишились чувств, другие же, постойче, окончательно побледнели. Кое-кто намочили штаны.

— Отдашь мне трех людей, барон. — проскрипел маг смерти. — Выбери сам кого. За мной, ученичок.

И, развернувшись, двинулся назад к лесу. Он ни секунды не сомневался в выполнении приказа.

За его спиной Ревилл, не смея верить своему счастью, выждал несколько секунд, затем приказал солдатам схватить и связать трех слуг и крепко обнял сына, с которым успел уже мысленно проститься.

А Ник осознал, что колдун провернул все этого только для того, чтобы помочь ученику получше освоиться в темном искусстве. Похоже маг всерьез решил взяться за его обучение.

Глава 31

Со следующего дня некромант вплотную приступил к просвещению Никаниэля. С утра до вечера он заставлял ученика отрабатывать пасы руками, возиться с трупами и пытаться разглядеть срок жизни взятых в плен людей. Те стали подопытными.

Но больше всего внимания колдун уделял непосредственно манипуляции с некроэнергией. Формирование жгутов и копий, расширение и сжатие, опутывание, плетение, вытягивание. В какой-то момент Ник, не выдержав, состряпал из силы смерти шнурок и завязал его бантиком, но Учитель оставил эту выходку без внимания.

Даже времени на еду у принца практически не оставалось. Сам же немертвый маг в пище, похоже, вообще не нуждался. Тот лишь изредка прикладывался к фляге с каким-то дурнопахнущим зельем, заменявшим ему и хлеб, и мясо и воду.

Периодически некромант пропадал на день-другой без объяснения причин, каждый раз возвращаясь с разных сторон леса. Но и эти перерывы Никаниэль так же использовал для тренировок, а не для отдыха. Его мастерство неуклонно росло, а значит с каждым небольшим успехом приближался и благословенный миг воскрешения Элельен.

Трое подопытных уже несколько месяцев, как обратились в прах, лишившись белого савана оставшегося жизненного срока. Та же судьба постигла и еще некоторых, украденных из ближайших деревень. Удалось Нику сорвать покрывало отмеренного века и с более долгоживущего гнома. Однако полудварф пока никак не давался. Не говоря уже про чистокровного бородача.

Учитель считал, что принца ждет прорыв сразу после обряда инициации, подготовку к которому он уже практически завершил.

Только сначала Никаниэлю предстояло создать свой собственный гауинт — особый артефакт-вместилище духовных сущностей. Сперва Ник хотел сделать его из меча Малема, но колдун объяснил, что металл плохо подходит для подобных целей. Он слишком постоянен и практически не поддается изменению своей природы. Именно поэтому некроманты обычно используют посохи.

Навыками резьбы по дереву принц не обладал, и ему пришлось найти в лесу более или менее прочную на вид палку. Заодно он понял почему гауинт наставника так сильно похож на обычную корягу. Тот, похоже, с выбором вообще не заморачивался.

Под строгим руководством Учителя Никаниэль несколько дней обрабатывал некроэнергией внутреннее пространство посоха. Без усердных тренировок по манипуляции магией смерти у него ничего бы не вышло, однако теперь, пусть и не без труда, но он постепенно расширял вместилище. Благо тлетворной маны в Лесу Погибели витало с избытком.

Закончив, Ник ударом меча прикончил пленного полудварфа, после чего сетью некроэнергии поймал его душу и принялся серией особых жестов создавать призрака. Вытянул ему руки и ноги, сформировал меч, шлем, доспехи. Не жалея магии смерти, уплотнил тело.

Воспользовавшись тем, что немертвый колдун отвлекся, принц использовал и толику эссенции естества. Во время одного из своих опытов он заметил, что таким образом можно существенно усиливать заклинания.

Душа страдала в руках Никаниэля. Она рвалась ввысь, на встречу божественному суду, но не могла преодолеть волю мага смерти и вскоре сдалась, навсегда растворившись в созданной нежити. Ник же остановился лишь когда полностью удовлетворился получившейся нежитью.

Вытерев пот со лба, он взирал на висевшего в воздухе призрака. И не скажешь, что при жизни тот был