Над осевшими могилами - Джесс Уолтер

Брайан сказал, что теперь отец заведет себе подружку. Марку мысль понравилась – может, увидит ее в одних трусах или еще чего. Но пока подружка не появилась, и, похоже, отец не собирался никого заводить.

– Это была шутка, лейтенант. Маленькая шутка в сухом отчете. – Отец послушал собеседника, кивнул и раз-другой хмыкнул. Мимо Марка он прошел к кромке поля и остановился меж двух родителей с видеокамерами. – Нет, сейчас явиться не могу. Я смотрю, как мой парень играет в футбол. Завтра первым делом. Сразу к вам.

Отец отключил телефон и сунул в карман. Потом, приняв беззаботный вид, сосредоточился на игре. «А ведь он и не знает, что меня заменили», – злорадно подумал Марк. Он смотрел, как отец взглядом обшаривает поле и постепенно понимает, что там нет того, ради кого он пришел на матч.

Это даже хорошо, что Марка заменили. А то бы и не узнал, что отец болтал по телефону и все пропустил. Потом сказал бы, что Марку не хватает игровой дисциплины, что нужно раньше отдавать пас и прочую муру, и Марк все принял бы за чистую монету. А по правде, отец даже не видел этой дурацкой игры. Поразительное открытие печалило и наделяло властью. Отец озадаченно вертел головой, и Марк уже хотел спрятаться за тренера, чтобы продлить удовольствие. Но тут отец обернулся и, увидев сына верхом, ухмыльнулся:

– Вот те на. Что за дела?

Марк только пожал плечами. Отец смотрел на него, и взгляд его стал странным, каким, вероятно, был взгляд самого Марка. Взгляд человека, вокруг которого все изменилось, и он умывает руки.

– С тобой все нормально? – спросил отец.

Все было прекрасно, но Марк, не ответив, уставился на поле.

Бургунди-стрит воняла. Конечно, слабее, нежели Бурбон-стрит, где по булыжникам струился ручей извергнутых коктейлей, однако и здесь витало зловоние Французского квартала, жарким влажным потоком омывавшее узкие улочки, опоры провисших балконов и строй обветшалых домов. На углу Бургунди и Дюмэйн-стрит молодой белый парень – солнечные очки, куртка метрдотеля, плавки и шлепанцы – из садового шланга поливал тротуар, явно не стремясь навести чистоту, а лишь перемещая неопределимое месиво подальше от парадного входа.

– Эй, милашка! – Парень подмигнул, словно не блевотину смывал, а играл на пианино или в спортзале качал мышцы. – Куда разогналась-то?

Каролина даже не взглянула на него, пребывая во власти мысли, целый день ее изводившей: Французский квартал расположен ниже уровня моря. Как ни старалась, она не могла уразуметь того, что противоречило всем ее знаниям о воде. Здешняя жизнь была столь вялой, что невольно вспоминалось подводное царство. Днем, убивая лишний час, на пассажирском пароме Каролина прокатилась по мутной Миссисипи и поразилась невзрачности великой реки, отнюдь не придававшей четкости окружающему миру Река текла в ритме вялого города. Спокан, хоть и был меньше, пробивал себе путь сквозь базальт и гранит и своей бурной суровостью, контрастной городу, напоминал укрощенного, но все равно опасного зверя. А вот Миссисипи была опасна, как городской квартал. Даже, наверное, меньше.

Услышав позади шаги, Каролина поняла, что метрдотель за ней увязался.

– Чё ж мы такие грубиянки, – сказал он.

Каролина резко развернулась, и парень чуть не налетел на нее. По опыту она знала, что большинство мужчин не выдерживают прямого взгляда. Парень был из их числа и тотчас стушевался.

– Не хочу быть невежливой, но я спешу, – четко выговорила Каролина без намека на извинение. И пошла прочь.

Парень опомнился, когда она отошла шагов на шесть.

– Ладно, ты знаешь, где меня найти! – крикнул он вслед.

Каролина свернула на Сент-Филип-стрит и на углу увидела бар «Кузня Лафитта» – от времени потемневшее деревянное строение, похожее на конюшню, которой некогда и было. Табличка извещала, что это старейшая таверна в Америке. Дом как будто кичился своей мрачностью и облупившейся краской. Входная дверь имелась, а вот окон не было, и оттого внутренность бара напоминала дупло, выдолбленное в стволе доисторического дерева. На столах мигали свечи, и Каролина остановилась в дверях, давая глазам обвыкнуться. Вскоре она разглядела узкую барную стойку, миксер для «ураганов» и «зомби», кассовый аппарат и два пивных крана. Единственная электрическая лампа над стойкой освещала кассовый аппарат, на который смотрело и око видеокамеры, стерегущее вороватых барменов. Камера стала полной неожиданностью, и Каролина присмотрелась к залу. Теперь она увидела и другие источники света: неоновые стрелки на полу, указующие выход, и лампочки, освещающие лестницу на задах бара. Хозяин постарался спрятать все лампы и камеру, дабы вопреки противопожарным предписаниям сохранить для туристов старинный полумрак.

– Мисс Мейбри?

Кёртис Блантон оказался еще грузнее, чем на фото с обложки, особенно в области шеи, в которую впился расстегнутый воротничок рубашки. Пухлой правой рукой он болтал стакан с коктейлем (бурбон и еще что-то), левая покоилась на массивном загривке. Коротко стриженная борода, круглые очки, полыхающие мясистые щеки. Блантон встал и подал руку.

– Спасибо, что согласились встретиться, – сказала Каролина.

Она ожидала увидеть, что папки с делом разложены на столе или кипой высятся на стуле, но перед Блантоном стоял только стакан. Каролина села напротив, Блантон подал знак бармену.

– Впервые в Новом Орлеане?

– Да. Здесь мило.

Блантон окинул ее взглядом:

– Не слишком жарко?

– Нет, хорошо.

– Но здесь жарче, чем в Спокане, – сказал Блантон, и Каролина отметила, что произнес он верно, многие говорили «Спокейн».

– Вы бывали в Спокане? – спросила она и тотчас поняла, что сморозила глупость.

Блантон огорченно усмехнулся, как учитель, обнаруживший, что ученик не сделал домашнюю работу:

– Я работал по Убийце с Грин-Ривер. Один подозреваемый жил в Спокане.

Уильям Стивенс, вспомнила Каролина. Квитанции кредиток подтвердили его алиби. А потом он взял и умер. И все равно бытовало мнение, что на его совести несколько жертв. В своей книге Блантон писал: он не считает Стивенса виновным, хотя почерк Убийцы с Грин-Ривер говорил, что не все сорок девять убийств совершены им.

– Конечно, надо было сообразить, – сказала Каролина. – Я прочла ваши книги.

– В самолете? – Блантон допил коктейль и помахал бармену стаканом.

Каролина хотела соврать, но раздумала:

– Да, в самолете.

Блантон покачал головой:

– Когда ваш руководитель… как его, Дюпри?

Каролина кивнула.

– Когда сержант Дюпри попросил консультацию, я ответил, что занят. Но ваш замначальника, с которым мы пересекались по делу Грин-Ривер, все равно прислал материалы. У меня, говорю, нет времени рыться в папках, а он – ничего, говорит, мы пришлем детектива, который все разжует и положит вам в рот. Меня, говорю, вырвет. Не страшно, отвечает. Я, говорю, не гарантирую, что хотя бы пролистаю материалы.