Конец света - Василий Головачев

– Страх? – поднял брови председатель правительства задумчиво. – А ведь это неплохо, генерал, очень даже хорошая база для вброса в Сеть утверждения, что президент не справляется с ситуацией в стране. Подключите прикормленных журналюг, пусть начнут стенания о неспособности царя править.

– Сделаем.

– И готовьте операцию по его… э-э, «засвечиванию». Как только это произойдёт, лабораторию отправьте за Урал, самого Калажникова и его команду… – Барсуков допил сок, закончил: – Убрать! Вообще убрать всех свидетелей проекта. Без исключений. Блестящих умов без капли совести у нас предостаточно. Надеюсь, вам по силам сделать… э-э, приборку в доме? Или присоединить к вам моих парней из «Прикрытия»?

– Без проблем, Анатолий Дмитриевич, – небрежно бросил Коржевский, – справимся сами.

* * *

В центральный офис на Лубянке он не поехал, назвал водителю служебного лимузина адрес и в начале двенадцатого вышел из машины у неприметного двухэтажного здания на Люсиновской улице, стоявшего в глубине парка за резной чугунной оградой. Это была его епархия – управление по контр-террористическому обеспечению промышленности, транспорта, МВД, МЧС и Минюста.

Машину без задержек пропустили на парковку.

Не отвечая на приветствия попадавшихся на пути сотрудников управления, Коржевский поднялся на второй этаж. В приёмной он распорядился принести чего-нибудь похолодней и вызвал помощника по оперативным разработкам полковника Надеина.

Пока Надеин добирался к главе управления, Коржевский пробежал глазами план работы подразделений на неделю вперёд, подкорректировал даты проверок госкорпораций, которые планировалось продать за рубеж в первую очередь, и доложил «папе» о проблемах, требующих немедленного решения, в том числе – о переносе компании «Восток» за Урал.

– Зайдите ко мне, – лаконично ответил Рыбников.

– Через два часа.

– Хорошо.

Появился Надеин, мощный, крутоплечий, пузатый, бывший спортсмен-регбист. Лицо его, казалось, состояло из базальтовых глыб, в складках которых под густыми чёрными бровями прятались прозрачные серые глазки. Во все времена года, будь то лето или зима, он носил один и тот же тёмно-коричневый костюм и жёлтую водолазку, за что подчинённые прозвали его грузчиком.

– Что нового, Рома? – спросил Коржевский.

– Щербатов встречался с Шумиловым, – густым басом ответил Надеин. – Есть такой председатель Союза офицеров…

– Не отвлекайся, я в курсе. Когда они встречались?

– Аккурат перед наездом на полковника команды Калажникова. К сожалению, наезд закончился…

– Я в курсе.

– Да, сгорел только фотокиллер… плюс пострадал купленный инспектор ДПС.

– Чёрт с ним.

Надеин кивнул лохматой, размером с ковш экскаватора, головой, соглашаясь.

– Щербатов был у Шумилова, о чём-то с ним договорился, и Шумилов вместе со своим замом поехал к третьему лицу Союза, полковнику Любичеву.

– Хрен с ними.

– Да не хрен, знаете, кто там был ещё?

– Кто?

– Генерал Серебров.

Коржевский замер, не сводя потемневших глаз с Надеина.

– Серебров? Виктор Сергеевич?

– Командующий Росгвардией.

– Дьявол! Ничего себе у них связи! Надо срочно зачищать тылы!

– И я так думаю.

– Башкина ко мне! – Речь шла о командире оперативной службы управления. – И Шерешевского! Если орлы Сереброва доберутся до лаборатории…

– Нам кирдык! – закончил басом Надеин.

Часы прозвонили семь утра.

Потапов проснулся, чувствуя себя совершенно разбитым, поплёлся в душ, пытаясь вспомнить что-то важное, случившееся с ним вчерашним вечером. Но не вспомнил, даже простояв несколько минут под ледяным душем. Продолжая размышлять над своей разбитостью и полным отсутствием тонуса, начал бриться и вдруг увидел на левом плече три маленькие красные точки. Болото памяти колыхнулось из-за всплывающего пузыря воспоминания, однако тут же успокоилось.

Потапов побрился, прикидывая, где он мог получить точечки – явные следы уколов, и вспомнил, что вроде бы проходил в Управлении медицинское освидетельствование, где ему заодно сделали какую-то новейшую комплексную прививку. Слегка успокоился, пошёл пить чай, отбиваясь от привязавшейся, как слепень, мысли: надо встретиться с полковником, пожать ему руку… надо встретиться с полковником… надо встретиться…

– Чёрт! – с досадой проговорил он. – Отстань, приставала! Сам знаю, что надо встретиться с Щербатовым… – Он осёкся на полуслове, внезапно осознавая, что такого с ним ещё не было. Подсознание диктовало ему, что надлежит делать!

Потапов встал перед зеркалом, оглядел себя со всех сторон, заметил, кроме следов уколов, бледно-синеватые перетяжки на запястьях рук и на лодыжках, напрягся, насилуя память, и чуть не потерял сознание от приступа слабости. Память сопротивлялась, она была заблокирована!

– Ах ты, зараза! – вслух выговорил он, сунув голову под кран. – Что это со мной?

Успокоив немного расходившиеся нервы, он достал пузырёк с настойкой эспарцета полевого, известного под названием одолень-травы, развёл в кипячёной воде столовую ложку и выпил. Подождал, пока прояснится голова, а мышцы наполнятся упругой силой, уселся на диване в позу лотоса и начал настраивать организм для ментального «просеивания». Он не был уверен, что это поможет прояснить ситуацию, но более верного способа снять гипноблокаду не знал. Этому его тоже научил наставник, когда Михаил ещё только начинал увлекаться эзотерикой и боевыми искусствами.

Казалось, он начал падать в бездну и растворяться – в воздухе, в стенах комнаты, в зданиях вокруг, в земле и деревьях, в космосе… в глазах потемнело, тело исчезло, все ощущения растаяли… чёрное Ничто обступило его со всех сторон, словно он умер… и длилось это состояние невероятно долго, целую вечность, хотя время текло не внутри него, а снаружи и мимо, обтекая мыслесферу, не затрагивая ни чувств, ни мыслей…

Наконец он достиг дна бездны, усеянного острыми шипами и лезвиями, раскалёнными до багрового свечения, обнаружил светящийся в каменном ложе люк, охраняемый гигантским змеем с огнедышащей пастью, и понял, что ему надо нырнуть в этот люк: там его ждала свобода…

Потапов начал раздуваться, увеличивать свою массу, вырастил огромную мускулистую руку и схватил змея за глотку, а когда тот начал биться, вырываться, свиваться в кольца и пускать пламя, «отделил» от тела-носителя разведаппарат второго «Я» и нырнул в колодец заблокированной памяти, попадая в ясный солнечный день личной свободы.

Он стоял в огромной библиотеке со множеством стеллажей под открытым небом, на которых лежали тысячи светящихся книг, – библиотеке своей памяти, и мог беспрепятственно вытащить любую «книгу» и прочитать её от корки до корки. Легко скользя над светящимся полом, Потапов двинулся вдоль «стеллажей» с «книгами», выбрал нужный том и раскрыл на первой странице. Через несколько мгновений он вспомнил всё…