Конец света - Василий Головачев

Пока ели, беседовали о том, о сём, о погоде, о росте цен на овощи и фрукты, на бензин и одежду, о падении цен на гаджеты (Любичев усматривал в этом процессе идеологическую диверсию: народ, по сути, заставляли пользоваться зомби-устройствами) и о влиянии молодости на старость. Последнюю тему затронул Веретенников, генерал Серебров, ведущий себя со всеми по-простецки, больше слушал, чем говорил, Любичев со смехом высказал своё мнение по этому поводу: если бы молодость знала, то и в старости могла бы, – и несерьёзные разговоры закончились.

Мужичок в фартуке ушёл в дом, пожелав всем приятно провести время; Любичев сказал, что это его свояк.

– Теперь выкладывайте, с чем пожаловали, – добавил он, суровея лицом.

Шумилов достал флэшку.

– Здесь полный интенсионал, доклад Фенера, подготовленный для обсуждения в Думе. Расскажу главное.

Его речь выслушали молча.

Любичев хмурился. Серебров рассеянно поглядывал на аккуратненький садик хозяина, на коттедж, на небо, и по лицу его нельзя было судить, о чём он думает.

Шумилов закончил, глотнул морсу.

– Это ещё не всё, друзья, опер Щербатова вышел на секретную лабораторию «конторы», о которой известно только то, что она маскируется под Агропромышленную корпорацию «Восток». Так вот именно эта лаборатория изготавливает «фотонных людей».

Серебров и Любичев обменялись взглядами.

– Доказательства? – спросил генерал.

– Щербатов обещал предъявить в скором времени.

– Вот когда он предъявит… – Серебров не закончил, у Шумилова зазвонил мобильный.

– Когда?! – выдохнул он ошеломлённо, выслушав абонента. Пожевал губами, глядя перед собой остановившимся взглядом. – Где?! Не понял… так… понял… что-нибудь нужно?.. хорошо, жду.

Председатель Союза офицеров опустил смартфон, тряхнул головой, приходя в себя.

– Дьявол!

– Что произошло, Алексей? – не выдержал Веретенников.

– На Щербатова совершено нападение…

Возникла пауза.

– Когда?!

– Ещё утром, когда он ехал после встречи со мной. Но звонил он по другому поводу: только что убит председатель комитета Думы по экономической безопасности Олег Фенер!

В беседке стало тихо. Только из леса доносились птичьи голоса, да где-то на околице деревни взлаивал мотор мотоцикла.

– Как? – спросил наконец Серебров, привыкший к лаконичной военной речи.

– По словам жены, Фенеры ехали на дачу, им позвонил коллега депутат Редкозуб, якобы у него сломалась машина, попросил подвезти корвалол…

Шумилов залпом допил морс, сморщился, вытер губы.

– Фенер вышел из машины, подошёл к депутату… и тот вспыхнул!

Слушатели, замерев, смотрели в рот Алексею Ивановичу.

– И… что? – проговорил Веретенников осипшим голосом.

– Фенер получил тяжелейшие ожоги, умер ещё до приезда «Скорой». – Шумилов посмотрел на Сереброва. – Нужны ещё какие-нибудь доказательства, Виктор Сергеевич? Или этих хватит?

– Они… сошли… с ума! – в три приёма выговорил командующий Росгвардией.

– Кто? – не понял озабоченный Любичев.

– Чекисты, кто же ещё. Я доложу президенту, но хорошо бы иметь кроме донесения Фенера и конкретные доказательства причастности лаборатории к его смерти… и смерти остальных.

– Щербатов пустил по следу лучшего опера… – начал Шумилов.

– Кого?

– Майора Потапова.

– Не знаю такого.

– Потому и не знаете, что он работает скрытно и результативно.

– Пусть ему повезёт! – сказал Любичев мрачно.

Утром в понедельник Потапова вызвал к себе Щербатов и сообщил о гибели Фенера.

После разговора с полковником Потапов собрал совещание группы, чтобы известить их о нападении «фотокиллера» на депутата. Ответом было общее молчание, которое нарушил лейтенант Липягин:

– То есть им показалось, что недостаточно убрать полковника, они решили ещё и с Фенером расквитаться? Или его «засветили» в отместку за то, что не получилось с полковником?

– О мести речь не идёт, – сказал Потапов убеждённо. – Работает хорошо отлаженная система. Мало того, эта система не боится начавшегося расследования. По-видимому, Следственный комитет ей подчиняется. На Щербатова напали по той простой причине, что он выдал нам разрешение заниматься расследованием неофициально. Так что задача усложняется, придётся работать тайно и свою деятельность нигде не афишировать.

– Мы и так никогда ни с кем не делимся, – приободрился Ножкин.

– Встречаться будем либо у меня дома, либо у кого-то на квартире, в крайнем случае на базе. Всем сменить симки, будем менять их каждый день. Вопросы?

– Получается, мы будем работать против своих? – пробормотал тёзка Потапова лейтенант Михаил Артюхов. – Следы ведут туда?

– Свои – это те, кто увеличивает славу державы, – твёрдо сказал Потапов, – а не те, кто обтяпывает тёмные делишки за спинами чекистов. Если нет вопросов, слушайте, что скажу. Судя по непрекращающимся попыткам убрать мешающих кое-кому людей…

– Кому всё-таки? – пробормотал Ножкин.

– Думай сам, только вслух не произноси. Эти люди сидят на самом верху. И задумали они что-то очень пакостное, раз начали устранять оппонентов физически. «Фотонные люди» – их проект. Мне повезло, что я вовремя среагировал на попытку убийства полковника.

– Это ему повезло…

– Отставить реплики! Под ударом ходят ещё несколько человек, да и полковника в покое не оставят.

– Он что, не может набрать команду телохранов? – недоверчиво спросил Ножкин.

– А кому ты доверишься в такой ситуации? Но не будем отвлекаться на домыслы, чем быстрее мы выйдем на киллеров, тем быстрее отведём угрозу от друзей и самих себя.

Совещание после этих слов длилось всего четверть часа.

Поделившись своими соображениями по поводу взаимодействия охранной фирмы «Аргус» и Агропромышленной корпорации «Восток», Потапов раздал задания на день, а сам решил лично заняться господином Калажниковым и первым делом вывел на экран компьютера данные по директору компании.

Однако сведений в базе данных кадровых компьютеров службы о Калажникове Н.Н., кроме двух строк: «Совершенно секретно. Доступ к информации запрещён», – не нашёл. Господин директор несуществующей компании был засекречен, а это в свою очередь говорило о том, что он не тот, за кого себя выдаёт. Гриф «совсекретно» на материалах досье в таких структурах, как Федеральная служба безопасности, ставился только на данные работников службы. Или на учёных, так или иначе связанных с особо важными исследованиями. Калажников Н.Н., очевидно, был одним из таких ученых. Теперь надо было попытаться определить круг его интересов, чтобы или отбросить версию о причастности «Востока» к терактам с использованием «живых световых мин», или принять её за базовый вариант.