Совок-10 - Вадим Агарев

— Ну так чего, служивый, составишь компанию честным арестантам? — продолжил гостеприимно насмешничать жулик.

— Благодарю душевно за приглашение! — не стал я изображать из себя аристократа на помойке, — Отказываться от людского угощения не буду! — и придвинулся ближе к банкующему чифиристу.

Ни малейшего дискомфорта от приглашения Васильича я не испытывал. Впереди была тревожная ночь и взбодриться перед ней будет никак не лишним. А еще мне просто хотелось сменить эмоциональный фон своего сознания. Пусть даже и таким чуждым для милицейского комсомольца методом, как распитие чифира в обществе жуликов. Ибо не по своей воле я оказался в их компании и в этих стенах.

Развернув, размером с кулак, газетный свёрток, старый жулик Васильич взял из него конфету «подушечка». И, откусив от неё краешек, осторожно отхлебнул черного, как дёготь, напитка из объёмистого кругаля.

Звучно, с нескрываемым удовольствием и со змеиным шипеньем выпустив из себя горячий выдох, он протянул посудину мне. Сидел я от него по левую руку и вроде бы само по себе так получалось, что чайный допинг пошел по кругу. Но даже мне было понятно, что статус-кво был нарушен. Однако переглянулись от такого несоответствия только трое сокамерников. Как бы незаметно и только те, что были старожилами камеры.

Но всё же кругаль с чифирём мне был передан не совсем правильно. То есть не так, чтобы его было удобно принять, потому как он шибко горячий. Дабы не прослыть неблагодарным к сокамерному обществу, проявившиму беспрецедентное уважение к классовому недругув моём лице, медлить не следовало. Пришлось еще раз сознательно проколоться. Сжав руку в кулак и оттопырив мизинец и большой палец, я принял на них горячую кружку с черным варевом. Зажав между ними край донышка и окаёмку посуды. Приём в среде чифиристов незамысловатый, но вполне себе действенный. Оно, конечно, пальцам всё равно горячо, но терпимо. Разумеется, если держать правильно.

Краем глаза я перехватил прищурено-удивлённый взгляд Васильича и не только его.

С давно забытыми ощущениями отхлебнул горячей и горьковато-терпкой жидкости, я отгрыз от «дунькиной радости» треть подушечки и зажмурился. Не сказать, что по-гурмански и от непреодолимого удовольствия, но таки от удовлетворения. Накопившееся за сегодня нервное состояние надо было чем-то уравновесить. И так получалось, что за неимением спиртного, и женщин, чифирь был сейчас для меня единственным доступным утешением.

Приход ощутился почти сразу. Наверное, сказалась непривычность к потреблению убойной дозы кофеина, сконцентрированной в одном глотке.

Ограничившись одним глотком из допустимых двух, я передал кругаль следующему и прислушался к своим внутренним ощущениям.

В левой стороне груди застучало намного активнее и бодрости в организме существенно добавилось. Но напряг из души так никуда и не делся. Пока я мониторил своё состояние, опустевшая на треть кружка снова дошла до меня. Откусив от остатков закаменевшей конфеты половину, я уже со степенностью сиженного босяка сделал два неторопливых глотка. Передав кругаль дальше, я с удовлетворением ощутил, что нервяк постепенно отступает, а сердце колотится, будто бы поднялся бегом на десятый этаж.

Третий заход я пропустил и, закинув в рот огрызок «дунькиной радости», просто ненавязчиво рассматривал соседей по узилищу.

Первоначально сложившееся впечатление таковым же и осталось. С учетом полученной инфы об утренней межкамерной миграции сидельцев, выходило так, что под меня подвели Васильича и еще кого-то из двух новосёлов. А, может, и обоих. По тому, какую комбинацию они начнут реализовывать, всё станет понятно.

Завершив чайную процедуру, двое сокамерников пошли погулять. Простора в «хате» не наблюдалось, но десятка нешироких шагов от «решки» до двери для «прогулки» вполне хватало.

— Если завтра после очняка тебя нагонят, «мульку» передашь? — сидящий сбоку Диван обратился к Витьку, — Лишнего в ней ничего не будет, за это отвечаю!

Косоглазый сделал на лице досаду и задумался.

— Сеструхе «малява», — торопливо начал убеждать его Диван, — Чтобы «колобуху» собрала и насчет толкового адвоката начинала шустрить.

— Ладно, передам! — смилостивился косой, — Но только, чтобы потом без претензий, если мусора твою «мульку» при шмоне нароют! Сам понимаешь, глотать и в дымоход её прятать я её не буду!

Проситель рассыпался в благодарностях и даже выразил уверенность, что без материального поощрения Витёк не останется.

Одолжившись у запасливого Васильича шариковой самопиской и половинкой тетрадного листа, Диван отодвинулся на край стола и занялся своим письмом. Двое гуляющих быстрыми шагами продолжали сосредоточенно мерить камеру. Сновали жулики туда-сюда молча. А лица у них были такие, как будто они обдумывают очередной шахматный ход в игре с Каспаровым. Как у утренних алкашей, целеустремлённо и почти бегущих в только им известном направлении.

Ну вот и отлично! В подстёгнутом чифирём разуме наконец-то сложилось понимание. По всему вырисовывался самый щадящий для меня вариант, по которому вражья сторона решила со мной работать по камере. Теперь тут, самое главное, так это удержаться в пропорциях. И не перегнуть палку в своей реакции на их немудрёную домашнюю заготовку. Реализация которой только что началась.

И таки да, мой бонус состоится в том случае, если удастся грамотно и ненавязчиво подыграть «маршрутнику» по имени Васильич. Ну и так же стоящим за ним операм. И само собой, прокурорским. В успехе своей художественной самодеятельности я не сомневался. Всё обязательно получится, потому, как не впервой. И тогда, как минимум, сутки я у них отыграю. А сутки спокойной жизни мента в черной камере, это для меня не просто хорошо, а даже очень отлично!

Я чувствовал кожей, как Васильич ждёт от меня поклёвки, но не торопился. Пусть ребята свой гонорар от оперчасти отрабатывают добросовестно и как положено. В любом случае, не стоит им потакать сходу и сразу. Этот ветеран художественного стука ни разу не лох и неискренность, как пиранья кровь, учует на раз-два. В том, что Васильич не местный, а гастролёр-маршрутник, я практически не сомневался. Слишком уж лакомый клиент я для власть предержащих в нынешних условиях. Нет, не стали бы они рисковать. Даже при всём том, что я не из оперсостава внутренних органов этого города и никого из агентуры, работающей по камере, знать не должен. А еще, судя по тому, как этот заслуженный «шурик» запросто идёт на попрание понятий, можно смело предполагать, что за свою воровскую репутацию в этой провинции он не особо переживает.

— Тебе в красную «хату» выламываться надо, цветной! — вывел меня из раздумий подсадной жулик, — Зря расслабился! Это мы тут