Герцоги налево, князья направо - Киран Крамер

— Господи, Поппи, — глухим голосом произнес он.

В ответ она вздернула подбородок.

— Вы так добры, ваша милость, что заботитесь обо мне, но я и сама могу о себе позаботиться. Мое присутствие никоим образом не должно отвлекать вас от ваших объектов.

Зрачки у него расширились, и глаза сразу потемнели.

— Стало быть, я, как и прежде, не должен печься о вашем благе?

— Да, — отвечала она шепотом, — Я не нуждаюсь в вас, Драммонд. Это вы, конечно же, вы приложили все усилия, чтобы я оказалась у вас на пути.

— Дьявол побери все это! — также шепотом произнес он. — Уходите к себе в спальню, пока я не отнес вас наверх по лестнице и не изнасиловал на вашей кровати.

Поппи подхватила со столика подсвечник, выпрямилась и быстро прошмыгнула мимо него.

Она непременно запрет накрепко дверь своей комнаты, как велела ей сделать тетя Шарлотта. Но ей ужасно хотелось разобраться в совершенно для нее новых, удивительных чувствах и ощущениях, которые обуревали ее и были связаны только с герцогом Драммондом.

Великое спасибо Господу за лошадей. И за просторные поля. И за других мужчин, которые поняли, что если некий мужчина обижен женщиной, то самое лучшее махнуть на все прочее рукой, отправиться вместе с ним ранним сияющим утром на верховую прогулку, а по завершении оной предложить ему отличную чируту.

— Небеса благословенные! Что с вами, Макс и Николас — воззвала к ним леди Колдуэлл. — Час слишком ранний для таких занятий!

— Но мы уже во дворе, мы вернулись, любовь моя. — Лорд Колдуэлл с удовольствием затянулся чирутой и похлопал жену по руке.

Поппи с неодобрительной гримаской обратилась к Николасу:

— Для начала вам стоило бы позавтракать.

Леди Колдуэлл уже приказала накрыть стол для завтрака под огромным дубом. Завтрак был отменный: яйца, отварное мясо, фунтовый кекс, тосты, чай и какао. Слуги в ливреях уже стояли наготове чуть в стороне.

— Прошу прощения, — сказал Николас, откинувшись на спинку стула и выпустив изо рта струйку табачного дыма. — Обещаю, что примусь за еду, как только докурю сигару.

— Ну что ж, — отвечала леди Колдуэлл, — если вы оба уже такие большие мальчики, которые отрицают наличие здравого смысла у женщин, я воспользуюсь случаем и развлеку Поппи совершенно удивительной историей о любви и сердечной тоске.

— О, прошу вас, расскажите мне эту историю, — произнесла Поппи с обаятельной улыбкой, отломила кусочек фунтового кекса и со смаком принялась его жевать.

Николасу вдруг пришло в голову, что эта барышня делает со смаком все, за что ни возьмется, и тотчас постарался отогнать от себя воспоминание о том, как прошедшим вечером она притянула его к себе и поцеловала в губы.

К счастью, леди Колдуэлл отвлекла его внимание печальной историей о злосчастном гусе, которого покинула его любимая подруга, и он до сих пор тоскует о ней.

— Я навещаю его каждый день, — говорила рассказчица. — Он никогда не приближается к другим гусям, которые живут на пруду. И никогда не запрокидывает голову вверх. Его печаль слишком велика.

— Женщины тоже умеют довести до такого состояния, — обратился к Николасу лорд полушепотом, достаточно громким, чтобы жена могла его услышать.

Леди Колдуэлл, однако, пропустила его слова мимо ушей, что немало позабавило Драммонда.

— Бедняга каждый день все ходит и ходит по той дорожке, где он видел подругу в последний раз, — сообщила она Поппи.

— Как это ужасно! — с чувством произнесла Поппи, которая так прониклась рассказом, что на время забыла о недоеденном кексе.

— Да, — со вздохом согласилась леди Колдуэлл. — Я просто жажду, чтобы у этой истории случился счастливый конец. Скажем, нашел бы он другую подругу.

Николас перехватил взгляд Поппи. Она снова перестала жевать и обратила на него восхитительно трагический взор. Такая уж она девушка, которая может и поддаться обаянию истории о глупом, страдающем без любви соломенном вдовце, и безрассудно дразнить своего нареченного так, как дразнила вчера поздним вечером.

Не задумываясь, он наклонился и поцеловал ее в губы. Они отдавали вкусом кекса и сахара.

Поппи широко раскрыла глаза, но Николас и не подумал извиняться. Их считают счастливыми обрученными, и он был намерен продемонстрировать всем, что так оно и есть на самом деле.

Лорд Колдуэлл поглядел на него с оттенком осуждения — кстати, он оказался достаточно добр, чтобы не спрашивать во время их верховой прогулки, почему у Николаса такое мрачное настроение, — и усмехнулся.

— Юная любовь, — произнес он. — Она продолжает вдохновлять и нас, стариков. — Тут он наклонился и поцеловал леди Колдуэлл. — Я так же болен любовью к тебе, дорогая, как этот старый гусак к своей супруге. Даже не думай убежать от меня с трубочистом или выездным лакеем, который танцевал с тобой вчера вечером.

— Ах, дорогой, — только и произнесла леди Колдуэлл, и щеки у нее порозовели так же, как и у Поппи.

Они обменялись взглядами и тут же обе расхохотались.

— Кто бы подумал, что мы настолько неотразимы? — окончив смеяться, сказала леди Колдуэлл и пожала руку Поппи.

То был еще один признак того, что Поппи произвела на хозяйку дома благоприятное впечатление, отметил про себя Николас с той же смесью удовольствия и чувства вины, которую он ощутил накануне вечером. Но сегодня чувство вины оказалось немного более сильным. Небольшая речь Поппи, произнесенная прошлой ночью, определенно напомнила ему, что он не настолько верно оценивает их ситуацию, как полагает сам. Он не был уверен, что спустя год ему не придется сообщить лорду и леди Колдуэлл, что их с Поппи помолвка была оплошностью с самого начала.

Мысль была мрачная и унизительная.

Лорд Колдуэлл поглядел на дом и поморщился.

— Вижу, князь наконец-то проснулся и встал.

То был и правда Сергей, который самой что ни на есть княжеской поступью направлялся к ним.

Поппи приосанилась.

— Любопытно, встала ли уже с постели его сестра? И миссис Трэверс? Их обеих пока не видно.

— Надеюсь, они еще спят сладким сном, — сухо заметил лорд Колдуэлл.

— Макс, пожалуйста, не говори плохо о наших гостях, — сделала ему замечание супруга.

— Хорошо, любовь моя, — успокоил ее лорд Колдуэлл. — Если ты настаиваешь, я подожду, пока они удалятся, чтобы обсудить то, о чем лучше всего забыть, — ведь они обе одержимы мыслью об одной и той же собаке, только по разным причинам. Смею думать, что даже Борис желает им провалиться сквозь землю прямиком в ад.

Николас не удержался от улыбки. Ему было приятно узнать, что по крайней мере еще один человек сыт по горло кое-кем из членов компании, как и он сам.