Альма. Ветер крепчает - Тимоте де Фомбель

а наутро стали переправлять на борт. Приближаясь к «Нежной Амелии», они с изумлением смотрят на единственного невольника, который сидит за непомерно толстой загородкой, под надзором сорока мужчин. Женщину заводят на ют. Её решают записать в учётную книгу под именем Евы.

Адам и Ева! На всех судах моряки находят редкую забаву в том, чтобы придумывать, какие имена давать невольникам. Они хлопают себя по ляжкам, радуясь своему остроумию, власти, начитанности. Но наблюдающий издали Жак Пуссен считает, что нет ничего ужаснее, чем делать вид, будто этих мужчину и женщину только что сотворили. Будто прежде они не существовали, будто у них не было ни своего имени, ни земли. Называя их Адамом и Евой, все притворяются, будто дают им новую жизнь, когда на самом же деле разрушают всё то, кем они были.

Жозеф сидит на рее. На юте внизу он видит женщину: одна, на ногах, готовая к бою. Только что она укусила за запястье матроса, который пытался её усадить. На неё обрушивается град ударов. Так она знакомится с оружием, которое будет властвовать над её жизнью: кошка-девятихвостка – плеть с девятью ремнями, каждый с тугим узлом на конце.

Остальные невольники даже не увидят храбрости этой женщины. Они, по другую сторону загородки, обступили того, кого белые зовут Адамом. Скоро они позабудут и свежий воздух, и солнечный свет. Их запрут на нижней палубе.

Пирога, доставившая невольников, пришвартована к борту корабля. Жозеф встречается глазами с Мози, уплывающим на другой пироге. Он увозит с собой Кука, который убедил Гарделя, что, если поговорить с соседними судами, он сможет обменять бобы с рисом на что-нибудь свежее. Курятник уже месяц как пуст, свиньи улетели, и еда на борту всё скуднее.

– Вот увидите, – заверяет Кук, – вы не пожалеете.

Кок также пообещал разузнать, где на побережье самые чистые реки, чтобы пополнить запасы пресной воды. Та же, что осталась в бочках на корабле, теперь кирпичного цвета. От неё разит лягушками.

Всю вторую половину дня Мози сопровождает Кука. Они причаливают к каждому судну по очереди, и, пока Кук очаровывает экипаж своей улыбкой и безупречным английским, Мози тайно оплывает на пироге кругом. Через портики в бортах он расспрашивает нижние палубы, нет ли где Лама Лилим из Изейи.

Три слова облетают недра корабля. Расходятся среди невидимых невольников.

Нужно быть отцом или матерью, чтобы верить, будто можно отыскать ребёнка среди десятков тысяч ежегодно вырываемых из этого берега человеческих жизней, если вооружиться веслом и если имя его облетит нижние палубы судов и подземелья фортов…

В тот же вечер, вернувшись на «Нежную Амелию», Кук подаст на капитанский стол слоёный пирог со сморчками от шефа с «Высшего света», маленького быстроходного судна, которое ходит напрямую из Ла-Рошели и обратно.

После нескольких не оправдавших надежд стоянок, всего с тремя дюжинами невольников на нижней палубе, корабль прибывает в Виду, где всё должно завертеться.

Гардель решил, что до Рождества «Нежная Амелия» останется на якоре перед тремя наносами, которые поднимают здесь бор. Форт Сен-Луи в Виде – это сердце всего французского побережья.

На это время Жозефу Марту запрещено покидать корабль. Гардель опасается, как бы тот не сделал ноги прежде, чем решит загадку Люка де Лерна, воспользовавшись тем, что вокруг кишат французские суда.

Экипаж поделён на три части.

Первая, во главе с капитаном, в которую также входит врач, скоро разместится в Виде и займётся осмотром товара. На торгах возле форта предстоит раздобыть сотни нужных им невольников. Капитан также посетит короля Дагомеи, который живёт всего в дне пути, если идти через болота.

Вторая часть отправится с Вожеландом на особое задание – на шлюпке, которую наконец спустят на воду. Они подготовят сделки на будущих стоянках, у Порто-Ново и Бадагри. Это новая задумка Гарделя. Вожеланд соберёт невольников вместе, а «Нежная Амелия» зайдёт за ними позже. Это сэкономит много времени. По слухам, именно там сейчас самая торговля.

Последняя часть останется с главным боцманом Абсалоном и плотником Пуссеном. Они будут сторожить корабль и нескольких невольников, которые уже на борту. А также займутся текущей починкой. Разумеется, Гардель оставил им Кука – в надежде, что Жозеф вытянет из него какие-нибудь сведения о Люке де Лерне и его кладе. Он лично поручил мальчика Абсалону. Условия строгие. С рассвета до заката он должен работать в штурманской рубке под замком.

И вот наступает вечер, когда все три команды расходятся. «Нежная Амелия» остаётся на якоре. Шлюпка ставит паруса и отправляется в разведку на восход, с Вожеландом и его подручными на борту. А четырнадцать гребцов из Шамы везут Гарделя, Паларди и ещё полтора десятка моряков в сторону Виды, где продолжится их варварская жатва.

28. Тёмные цветы

– Мы сейчас живём в точности как потерпевшие крушение, – замечает один матрос. – Я знаю, что говорю: однажды мне довелось просидеть месяц на песчаной отмели неподалёку от острова Бурбон.

– Только мы, похоже, просидим все два, – отзывается другой.

– …И мне вдобавок дважды в день кормить пятьдесят ртов, – прибавляет Кук устало.

– Умоляю вас заткнуться, – стонет Абсалон.

Главный боцман лежит на палубе, раскинув руки крестом: его лихорадит, на лице у него мокрый платок. Остальные, сидящие вокруг него, не многим свежее.

«Нежная Амелия» уже седьмую неделю стоит в Виде на якоре. Днём и ночью вокруг них вьются тигровые акулы. Сезон жары и туманов в самом разгаре. Всё белое. Экипаж тонет в молоке и не видит даже берега напротив. С мачт поснимали стеньги, чтобы не цеплять ветер. И теперь судно, с приспущенным флагом и обрезанными мачтами, напоминает римские галеры.

У матросов только одно развлечение: три раза в неделю смотреть, как из тумана выходят две большие пироги. Морель и Дикарьё гордо сидят во главе четырнадцати гребцов. Они постепенно забирают из трюма меновой товар. Нагружают в лодки всё что можно. Самые крупные бочки сбрасывают в воду, связывают друг с другом и так тянут к берегу. В обмен на груз кадеты Морель и Дикарьё рассказывают оставшимся на борту свежие новости.

Они говорят, что Лазарь Гардель и его люди остановились в Виде в форте Сен-Луи, где губернатор Монтагер принимает их очень скверно: помощи от этого мерзавца никакой. К счастью, капитан смог заплатить положенное королю Дагомеи, и теперь ему позволено покупать невольников. Пока их держат в построенных на пляже хижинах, рядом с товаром, который выгружают с корабля.

– Дело движется, – отвечает Морель неопределённо, когда его спрашивают, сколько ещё времени всё может продлиться. – Дело движется.

В бо́льших подробностях матросам на «Нежной Амелии» отказано. Пироги уже удаляются, гружённые сталью, трубками, индийскими тканями и красными платками из Шоле.

– Скажите