Босс преступного мира - Пайпер Стоун

Эдми вспоминала его с нежностью. Это был разговор, который не разрешалось вести в доме моего отца, вот почему она продолжала время от времени допрашивать меня о том, что произошло.

— Не волнуйся, дорогой отец. Я постараюсь не огорчать нашу прекрасную сестру во время её празднования.

Я направился к двери, всё ещё злясь на то, что Франсуа не поставил меня в известность.

— Твоя будущая невеста знает, кто мы такие? — поинтересовался Франсуа почти небрежно.

— Она провела свои исследования.

— И она согласилась?

— А это уже решать не ей.

— Значит, дело не в любви.

Я рассмеялся ему в лицо.

— Речь идёт о заключение сделки и не более того, о деловом соглашении.

— Ты говоришь так сейчас. Будь осторожен, брат. Женщины умеют брать всё под контроль, отказываясь отпускать его. Рекомендую тебе не влюбляться в неё. Она использует это против тебя.

Однажды он нашёл любовь всей своей жизни, почти как я, только его обожгло предательство, а не смерть. Это был тяжёлый урок, превративший его в более тёмную версию меня самого.

Если это вообще возможно.

— Предупреждение принято к сведению, брат.

Он был прав, предупреждая меня, потому что глубоко и сильно влюбился в дочь человека, который не только был близок к тому, чтобы сокрушить солидную часть нашей империи, но и с лёгкостью вырвал его сердце.

Со мной этого не должно случиться. На самом деле, как только Рэйвен окажется в моём распоряжении, мне будет гораздо легче подавить свои чувства.

— Твой брат прав, Арман. Будь осторожен. За нами наблюдают. Влюбляться в эту женщину не в наших интересах, — слова отца прозвучали громко и отчётливо.

Tacenda.

Это слово я однажды услышал от своего старого друга и бывшего профессора, человека, изучавшего несколько дисциплин, включая латынь. Он услышал это слово в ответ на агонию, которую я испытал после смерти Софии. Только позже он объяснил, что ту любовь, которую я испытывал к ней, чувство любви, которое пришло так легко, следует заглушить, а ещё лучше оставить невысказанным.

Это то, что я намеревался сделать с Рэйвен.

В конце концов, она была ничем иным, как деловым соглашением.

* * *

Стук был более нерешительным, чем привык, если я вообще стучал. Однако благодаря своей упрямой дочери я понял, что она ценит своё уединение так же сильно, как и я своё, возможно, даже больше. Поэтому я выполнил её пожелания, уважая её закрытую дверь.

Существовало единственное правило. Никаких мальчиков в доме.

Не то чтобы она осмелилась бы привести их домой в данный момент. Она уже поняла, что я устрою им допрос после того, как Мэддокс разберётся с бедным ребёнком, который к тому времени уже пожалеет, что вообще осмелился встречаться с моей дочерью.

Её музыка, как обычно, была громкой, но она была похожа на свою мать, будто шестым чувством ощущая моё присутствие. Когда она открыла дверь, я сразу заметил маленький чемодан. Мне потребовались годы, чтобы позволить ей жить как нормальному ребёнку, ходить на вечеринки и приглашать друзей. Она умоляла меня пойти в обычную школу, как она это называла, вместо частных школ как здесь, так и за границей, найденные мной, которые соответствовали бы её музыкальному таланту. Это дало ей таких друзей, из-за которых я постоянно нервничал, как папа.

Я был удивлён, что родители её друзей разрешили им прийти, хотя сначала был уверен, что это было из любопытства, чтобы допросить бедных детей, как только они вернутся. За годы моей защиты, требующей, чтобы Мэддокс или другой солдат оставались с ней практически постоянно, она выросла нормальным ребёнком.

Как это произошло, я никогда не узнаю, но это стало моим величайшим достижением на сегодняшний день.

— Да, дорогой папочка? — она часто любила так меня называть.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Хорошо, но я ухожу к Молли через пятнадцать минут.

— Это не займёт много времени.

В типично подростковом стиле она стояла в дырявых джинсах, тех самых, которые стоили целое состояние за что-то, выглядящее так, словно его вытащили со дна бочки с кислотой, приподняв брови, словно ожидая разговора о пестиках и тычинках. Я попросил Эдми сделать это много лет назад по настоянию моей сестры.

Пьянящий взрыв какой-то металлической группы, которую она считала лучше, чем «бой-бендз», уже действовал мне на нервы. Ребёнок рос слишком быстро.

— Ты можешь сделать потише?

— Конечно. Я что-то забыла, сколько тебе лет, — она рассмеялась, тот факт, что мне было за сорок, был ещё одним поводом, из-за которого ей нравилось дразнить меня. Непрерывно.

Я прошёл дальше в её комнату, поражаясь тому, насколько тут чисто. По крайней мере, моя девочка не была грязнулей.

— Ты ведь знаешь, как сильно я люблю твою маму, верно?

— Это из-за девушки?

Моя дочь обладала способностью отсеивать любую чушь, которую слышала. Я не мог удержаться от смеха. Эта девчушка была сущим адом на колёсиках. Могу только представить, как она будет выглядеть восемнадцатилетняя.

— Молодой женщины. Да.

Она фыркнула, склонив голову набок, затем положила руку на бедро. Точно так же, как я видел, делала Рэйвен. Боже. Мне так хреново, учитывая, что я жажду женщину едва ли старше моей дочери. Ну, не совсем её возраста, но достаточно близко к тому, чтобы я должен был злиться на себя.

— Папа. Наконец-то. Я знаю, ты думаешь, что защищаешь меня и мои воспоминания, но я уже мало что помню о маме. Я бы хотела помнить, но годы идут, и я не могу видеть её лицо так, как раньше.

Моё сердце сжалось в груди, настолько сильно, что я понял, что стал частью проблемы. Я вывез нас из дома, в котором она жила, а позже приказал и вовсе снести его, потому что не мог выносить воспоминаний. Затем я забрал все фотографии Софии, кроме той, что стояла у меня на тумбочке, и нескольких, разбросанных по комнате Зои, и сложил их в коробку.

Моя дочь даже перестала просить меня рассказывать ей истории о том времени, когда она была маленькой, потому что это причиняло мне сильную боль.

— Прости, малышка. Это моя вина. Я никогда не должен был прекращать говорить о ней.

— Ты ни в чём не виноват, папа. Тебе нужно двигаться дальше. Я уже почти взрослая. Я поступлю в колледж и буду встречаться с парнями.

Я прижал руку к сердцу.

— Только через мой труп.

Она покачала головой, закатив глаза во второй раз.

— Да ладно, дорогой папочка. Ты больше не можешь относиться ко мне, как к своей маленькой девочке. Ты заслуживаешь