Вечное Евангелие в вечно меняющемся мире - Джон Паулин

Это настоящий кошмар для всякого, кто стремится благовествовать секулярным модернистам или постмодернистам. В своем искреннем стремлении послужить человеку он оказался в безвыходном положении. Если он промолчит, то молодая женщина, с которой он изучает Библию, будет действовать в соответствии с сигналами, которые, как ей кажется, он ей посылает. Если же он даст явный отпор ее заигрываниям, то тем самым сильно смутит ее и даже обидит. Не исключено, что она даже поменяется с ним ролями и обвинит его самого в приставаниях. Ни один из этих вариантов не сулит продолжения здоровых отношений любого рода, и уже тем более продолжения библейских занятий. А ведь этот сценарий — не выдумка. Это реальный случай из моей жизни. Чтобы не доводить до беды, я установил границы.

«Границы» — это ограничительные рамки поведения, в которых должны развиваться взаимоотношения. Здоровые границы способствуют здоровым отношениям. А прорванные границы ведут к разбитым сердцам, распавшимся семьям, краху на работе и в служении. Сколько церковных работников пострадало от катастрофических последствий размытости установленных ими границ! (Для удобства я впредь буду именовать «благовестником» всякого адвентиста, будь то пастор или рядовой член церкви, который благовествует в секулярном обществе.)

В этой главе я хочу показать благовестникам, что такое здоровые границы, как их устанавливать и содержать в целости и сохранности. Я буду делать акцент на профилактике — как вам защитить ваш христианский опыт, ваши взаимоотношения и ваше служение. Опыт показывает, что всякий, кто работает с секулярными модернистами и постмодернистами, обязательно столкнется с попытками испытать их границы на прочность, причем с самой неожиданной стороны.

Например, как разумно отреагировать, когда человек, которого вы пригласили на ужин, приносит с собой бутылку вина по заведенному у мирских людей обыкновению? Что делать, когда друг, живо интересующийся духовными вопросами, очень хочет сыграть с вами партию в гольф, вот только другого времени, кроме субботы, он найти не может? Что делать, когда неадвентист, регулярно посещающий вашу церковную программу, хочет принести блюдо из свинины на братский ужин? А как быть с вашим неверующим другом, который отстоял несколько часов в очереди, чтобы купить вам билет на новый фильм, премьера которого должна состояться в субботу утром? А затем, когда узнал, что утром у вас богослужение, поменял билеты на обеденный сеанс? Что делать, когда молодая женщина начинает подавать сигналы о имеющихся у нее на вас видах?

С подобными ситуациями приходится сталкиваться любому благовестнику, который совершает служение в секулярном постмодернистском обществе. Каждая из этих ситуаций представляет собой покушение на границы благовестника, и в каждом случае, умело задействовав соответствующие границы, он сможет укрепить отношения и утвердить их на здоровой основе. Устанавливая здоровые границы во взаимоотношениях, вы обеспечиваете их (взаимоотношений) сохранность.

Так что же было дальше с той молодой женщиной, которая прильнула ко мне и принялась расхваливать мои «сильные руки»?

«Да, моя жена всегда просит меня открыть ей банки, когда готовит на кухне», — ответил я. Не обратив внимания на ее заманчивую позу, я рассказал ей, как замечательно готовит моя Мэвис, что у нас принято подавать на стол и как нам хорошо вместе. Шэннон потихоньку отодвинулась, сказала несколько приятных слов, и мы стали заниматься дальше. Когда я упомянул о своей жене и рассказал, какая она у меня замечательная, это стало для Шэннон ясным сигналом, что я дорожу своим браком и что для нее я могу быть духовным наставником, но не более того.

Я по сей день не знаю, что заставило эту женщину так себя вести. Это могло быть что угодно — от невинной потребности в мужской поддержке (ведь она все–таки была матерью–одиночкой) до желания почувствовать себя привлекательной, а то и чего–то более предумышленного. Вполне возможно, она просто не осознавала, что делает. Однако мои похвалы собственной жене установили границу в наших отношениях и избавили нас обоих от неприятных последствий того, что она, может быть, сама того не понимая, готовилась сделать. Мы остались друзьями и продолжили наши библейские занятия.

К нам на занятия в церковь ходила еще одна молодая женщина, которая тоже стала подавать мне знаки внимания сомнительного свойства. Как и у многих молодых женщин на пороге зрелости, у нее были трудности в отношениях с отцом. Когда она дала мне игривое прозвище, я сказал ей: «Отлично! Нам с Мэвис тоже будет приятно думать о вас как о своей приемной дочери». Затем я предложил ей подружиться с моими дочерьми примерно одного с ней возраста. Я снова установил определенную грань, позволившую удерживать наши отношения в здоровых рамках. Я мог быть ей как отец — и не более того.

Я мог бы повести себя в этих ситуациях иначе — с самыми катастрофическими последствиями. Я мог бы бросить тень осуждения на первую женщину, сказав ей что–то вроде: «Зачем это вы ко мне так придвинулись?» или «Не пристало приличной женщине так себя вести». А второй я мог сказать: «Что это с тобой? Ведь я тебе в отцы гожусь!» Такая реакция, скорее всего, разрушила бы наши отношения, оставив после себя только язвительные замечания и взаимные обвинения. Однако мне удалось установить здоровые границы, которые обратили потенциально опасные ситуации в здоровые, крепкие отношения.

Давайте вкратце рассмотрим динамику развития обеих ситуаций. В первом случае я осознал, что женщина пытается подвигнуть меня к нездоровым отношениям — может быть, даже не отдавая себе в том отчет. Прямое предложение вступить в романтическую связь было бы, несомненно, отвергнуто. Поэтому она постаралась защитить себя в эмоциональном плане, скрыв свой интерес за туманными намеками. Если бы я отреагировал положительно, она принялась бы потихоньку «прощупывать» меня, насколько далеко я готов продвинуться в наших отношениях. Если бы я отреагировал отрицательно, она бы ни за что не созналась в своих намерениях и обвинила бы меня в том, что я не за ту ее принимаю. Для меня эта ситуация в обоих случаях не сулила ничего хорошего.

Однако против нашей воли никто нами манипулировать не сможет. Поэтому, вместо того чтобы и дальше получать неоднозначные сигналы, я отреагировал на ее скрытое предложение, установив скрытую, то есть не оформленную в резкую отповедь границу. Я не сказал: «Я женатый человек» — это была бы уже откровенная отповедь. Я просто заговорил о своем семейном положении, упомянув свою супругу и описав свой брак в положительном свете. Вместо того чтобы громко провозгласить: «Я счастлив в браке и потому у вас ничего не выйдет», я передал ту же мысль несколько иначе,