Метро 2033. Дворец для рабов - Светлана Алексеевна Кузнецова

А по левую руку от вокзала находился рынок, который все настойчиво именовали базаром. Торговали на нем черноволосые усатые мужчины и светловолосые женщины. Зазывали по-всякому, отвешивали комплименты покупателям, смеялись.

– Неужели это мои воспоминания? – не поверил Тим. Слишком уж все казалось идеальным, даже утопическим. Да и не помнил он жизни до катаклизма, сознательный возраст настиг его в бункере.

– Скорее всего, мои, – фыркнул невидимый собеседник. – Потом Союз рухнул, и как-то люди окрысились, но вот в мои детские годы было здорово.

После этих слов все снова померкло.

– Постой! Покажи мне поселок, – попросил Тим.

– Не наглей пока, – рассмеялись в ответ, и он оказался в полном одиночестве посреди неведомого тоннеля.

Вокруг было пусто и черным-черно, но тьма больше не персонифицирована – просто отсутствие света. Одиночество Тим ощущал очень явно и при этом всякий раз внутренне замирал, шагая в темноте. Все казалось, кто-то постоянно смотрит ему в затылок, а повернешься – никого. И снова кто-то смотрел – очень пристально.

Тим развернулся, ткнул пальцем в пустоту и вскрикнул, когда некто невидимый схватил его за запястье.

– Тс-с… Тихо, – велел Немчинов. – Глаза открой.

Тим повиновался. Ганзеец сидел на краю кровати и держал его за руку.

– Очередной кошмар? – поинтересовался он.

Тим кивнул, а потом принялся рассказывать о пустоте и направленном в затылок взгляде.

– Из меня, конечно, толкователь сновидений – так себе, если откровенно – никакой, – выслушав, сказал Немчинов, – могу лишь предположить, что подобным образом твое подсознание реагирует на постоянное наблюдение с моей стороны.

Тим пожал плечами.

«А Кай, вернее, его голос и воспоминания здесь при чем? – подумал он и порадовался, что ничего не сообщил Немчинову о сталкере. – Хотя… именно Кай побудил меня отправиться в Москву. Видимо, подсознание как-то цепляется за имя и выдуманный образ?..»

– Будь проще, и люди к тебе потянутся, – посоветовал Немчинов, когда пауза слишком затянулась. – Что ты уже успел надумать, выпытывать не стану, но судя по физиономии, ничего интересного – одна сплошная мистика. А ты действительно никогда не испытывал страха тоннеля?

– С чего бы?.. – отвлекшись от размышлений, которые действительно уводили куда-то в неведомые дебри, спросил Тим.

– Твой сон, – напомнил ганзеец и почесал мочку уха. – Классический случай, я бы сказал. – И, понизив голос до зловещего шепота, отчего-то воспринимавшегося комично, продолжил: – Вот идешь ты… идешь и вдруг!.. – он сделал эффектную паузу. – На тебя кто-то смотрит, просто-таки прожигает затылок взглядом. А ведь ничьих шагов слышно не было, ты уверен, будто один, однако смотрит и смотрит. Шаг, другой, тоннель вбок заворачивает, а преследователь не отстает. И тут… бац!

Тим невольно вздрогнул.

– Ты оборачиваешься. И что же видишь?.. А ничего. Но пока вглядываешься до рези в глазах, вслушиваешься, пытаешься уловить хоть отголосок чужого вздоха, этот некто уже за твоей спиной. Снова за спиной! И все так же цепко глядит, буквально сверлит затылок, – договорил Немчинов и хрипло расхохотался.

– Не смешно ни разу, – с упреком в голосе заявил парень и все же не удержался от улыбки.

– Зато разрядил обстановку. Видел бы ты себя… – вздохнул ганзеец.

– И никак от этого ощущения не избавиться?

– Противостоять всему можно, Тимур. От страха тоннеля гарантированно спасает хорошая компания. Видно, потому ты и дошел до Москвы, не трясясь постоянно от ужаса. Хотя что-то ты явно чувствовал, даже не осознавая, – просто так подобные сны не снятся. Опять же, психику следует тренировать. Я видел людей, которые из тоннелей седыми выходили и отказывались впредь покидать станцию даже в составе многочисленной группы. Поспрашивай народ у костров – только честный, не живущий разбоем, – они тебе такое поведают о призраках, в тоннеле обитающих, пришельцах из космоса, даже о невидимых наблюдателях.

– А вы как считаете?

– Человеческий мозг, – Немчинов постучал себя по лбу, – та еще терра инкогнита. Слышал же выражение: горе от ума? Наверное, и с Грибоедовым знаком?

– Читать приходилось, – не стал отрицать Тим. А смысл теперь врать и скрытничать? Немчинов не столько выяснил, сколько давно догадался обо всем. Единственное, чего он еще не добился, – указания местонахождения поселка. И то лишь потому, что Тим по-прежнему не помнил, откуда пришел.

– Ну так вот. В отсутствие информации – а в пустом тоннеле, кроме тишины, пустоты и мрака, нет ничего – человеческому мозгу становится скучно. И принимается он самостоятельно развлекаться, причем иной раз накручивает себя до галлюцинаций и неврозов. И здесь уже все от человека зависит. Те, у кого психика железная, способны и в одиночестве по тоннелям гулять, даже утверждают, будто мгла – живая и испытывает к ним дружеское расположение. Другие музыку тоннелей слушают. Третьи напевают, чаще про себя, но самые умные вслух: мозг-то, прокручивая мелодию, необъективен. Знаешь ты, например, что песня длится пять минут, а промотать мысленно можешь за три или растянуть до семи. Губы и голос не ошибаются. Опять же, знаешь точно, сколько времени прошло – тоже, скажу, в тоннеле вещь немаловажная. Ты встать когда планируешь?

– А мне разве есть куда идти? – вопросом на вопрос ответил Тим.

Немчинов хитро прищурился и заявил:

– Ты встань, а там видно будет.

Более всего подземный ганзейский транспорт, отданный на нужды службы безопасности в личное пользование Немчинова, напоминал старинную карету или не менее древний автомобиль, некогда звавшийся самоходной телегой. Колеса располагались под недлинной – всего в три шага – платформой. По ее периметру вздымались оцинкованные борта, покрытые темно-серой краской. Направленный на них луч фонаря растекался по корпусу, почти не давая отблесков. Спереди располагалась мощная фара диаметром сантиметров двадцать, над стойками – толстыми, гнутыми, железными столбами, образующими своеобразную крышу и пересекающимися крест-накрест, – крепился прожектор выдающихся размеров. Еще одна фара находилась сзади и в случае необходимости слепила преследователей.

На «экскурсию», как называл Немчинов предстоящее путешествие, они отправились не в одиночестве. Кроме Тима, ганзеец взял с собой двух огромных бойцов, выглядевших настолько необычно, что нет-нет, да приходила в голову мысль об уровне галлюциногена в грибах, плававших в сегодняшнем супе.

Один – рыжий, коротко стриженный, кареглазый, с бородой и усами ярко-чернильного оттенка. Второй – с серыми глазами и практически абсолютно лысый. Лишь на макушке имелись каштанового цвета волосы, отросшие до самых плеч. Их боец заплел в тонкую косу и закрепил голубой ленточкой в алую крапинку.

Тим размышлял, специально ли Немчинов выискал среди похожих друг на друга, словно братья-близнецы, рядовых ганзейцев настолько выделяющихся парней с яркой, вызывающей внешностью. Мысленно он решил звать одного Тараканом – уж слишком хитрая физиономия, да и оттенок волос намекает: что на голове, что на бороде. Второго – Индейцем.