Магазин путешествий Мастера Чэня - Мастер Чэнь

– Здравствуй, мама, – покровительственно и с оттенком угрозы сказала Настя, когда мы завершили свой путь. – Что ты будешь есть?

– Опять надо что-то есть, – потянулась маленькая женщина в шезлонге под зонтиком. – Да, я буду есть. Мясо. Здесь, на террасе, потому что по жаре никуда не пойду. Страшно было?

– Да наоборот, круто, – сказала Настя. – Вот я сейчас все покажу…

Снимки в комнате получились отлично – пустота, покосившееся панно на стене, больше ничего.

Птица в саду, среди бугенвилей и олеандров, запела как соловей, но краткими трелями и на одной ноте.

Звон в ушах прошел.

Я, не шевелясь, смотрел с веранды на море: сначала два кривых ствола пальм, в почти невидимом сейчас жемчужном бисере лампочек – вечером эти лампочки загорятся.

Потом, на краю веранды, три четко прорисованных стула и на черной толстой ноге круглый белый фонарь среди подстриженных бледно-салатных листьев.

Потом песок цвета… цвета песка, весь во вмятинах от ног. Два покосившихся зонтика, голубой и белый. Дрожь воздуха, ни одного человека. Дальше – море. Серо-синяя пустота, в конце ее, как шляпки грибов, – пять островков на горизонте, они, собственно, и есть горизонт, они обозначают его. Полупризрачные, еле видимые днем; как мазки черной туши – вечером, на закате. И еще – пена неподвижных перистых облаков сверху и льдистые взблески солнца, разбрызганного по воде.

– Трехзвездочный отель, постройка – семидесятые, в полукилометре от нас, название предположительно из двух слов, в первом слове присутствуют буквы «or», второе слово – видимо, beach, – сказал я. – И как бы узнать? Какой-нибудь страшный инцидент, который был в газетах…

– Не многого ли ты от меня хочешь, – укоризненно сощурился Евгений. – Особенно со словом «beach». Ты ж понимаешь. Но у нас есть люди, которые знают здесь все.

Он пощелкал пальцами и оглядел комнату.

Это был, собственно, бар – знаменитый бар бангкокского иностранного пресс-клуба. То место, куда лучшие люди этого города – европейцы, знающие об Азии все и написавшие, все вместе, не меньше шкафа книг на эти темы, – собираются, чтобы обругать своих редакторов, до смерти боящихся сложных и умных материалов. То есть настоящей Азии.

Место этот бар, на моей памяти, поменял раза три, кочуя по всему городу, но в целом остался таким же, особенно – как сейчас, в пятницу вечером. Когда неподдельное веселье только начиналось.

– А вот же кто все знает, – сказал Евгений, ставя стакан с ром-колой. – Динкси. Живет тут лет двадцать. Работает на все издания мира, уже по второму кругу.

Имя это оказалось женским, волосы у женщины были черными и короткими, глаза – не совсем трезвыми.

– В этом городе, – решительно говорила она какому-то пивному австралийцу с соответствующей фигурой, – у меня есть все. Кроме одного. Свиданий с приличными мужчинами. Потому что все они гоняются за местными темнокожими девушками. Только свиданий. А все прочее…

– Динкси, – терпеливо проговорил Евгений.

На столе появилась салфетка, на ней – те самые четыре буквы.

Динкси смотрела на них секунды две.

– Вот это да, – сказала она изумленным голосом. – Районг, говорите вы. Coral Beach. Бедный добрый Coral Beach. Не может быть, чтобы он еще стоял.

Я начал рассказывать, но она замахала руками:

– Да о чем вы говорите, прекрасный незнакомец. Какие еще змеи. Районг – известный гадюшник, они по ночам всегда выползают там на асфальт погреться, а тут едут по дороге всякие, утром можно собирать урожай. Но в отелях? Для этого есть репелленты. А в «Корале» – даже и не думайте. Ах, какой был отель.

– Но почему же тогда…

– Как это почему – девяносто седьмой и последующие годы.

– Кризис? Тот самый?

– А что же еще. Да вот у самого въезда на Силом-авеню та башня так и стоит в виде голого каркаса. И еще кроме нее… С тех самых пор стоят. Да, просто кризис. Уже три новых «Корала» открылись по всей стране, а этот дешевле оставить как есть, если никто не покупает. Буквы посбивали, вы говорите? Это они умеют. Чтобы бренд не портить. Умели бы еще… Черт, опять я прикончила этот напиток.

– Мы все исправим, – сказал Евгений и пошел к стойке.

– Боже ты мой, прекрасный незнакомец, – повернулась ко мне Динкси, наклоняясь вперед, – как хорошо, что вы туда зашли. Это как навестить могилу моего старого друга. Если бы вы оказались там раньше, тогда… Они встретили нас букетами белых и лиловых орхидей. На подушках – каждый вечер по маленькой орхидее, ему и мне. Только садишься за столик – тащат, в виде столового прибора, две веточки золотых орхидей, с коричневыми крапинками. Тащат и улыбаются, такими улыбками… Не знали, что еще для нас придумать. Евгений, – повернулась она, чуть не пролив собственный напиток в его пальцах, – да ведь там у меня была эта чертова свадьба. Первая. И последняя. С Тимом – ты ведь его видел на той неделе в твоей поездке, да?

Она повернулась ко мне:

– Мы туда вытащили всех друзей, цены были просто смешными. Половина пила без перерыва, оставшиеся… Требовали, чтобы мы купались в море только голыми, иначе какая же свадьба, причем чтобы у меня на голове была фата на шпильке. То был девяносто шестой год, в Америке уже все заглядывали друг другу в постель и доносили, а тут… Вообразите, они меня довели до такого состояния, у меня начались эротические галлюцинации. В день после свадьбы стою в этом «Корале» в своей комнате, в душе, голая, и в зеркалах вижу незнакомого мужчину без штанов…

Наступило молчание.

Держа за руку Евгения, Динкси смотрела на меня, приоткрыв рот. В ее чуть косых глазах нарастал откровенный ужас.

– Рубашка, – сказала она. – Серая полосатая рубашка. Как же это возможно.

– Немедленно отвечайте, когда вы купили эту рубашку, – яростно прошептала Динкси. – Она же новая. Совсем новая.

– В Куала-Лумпуре, год назад, – не улыбаясь, сообщил я.

– Еще на нем были очки, – с усилием продолжила Динкси. – Солнечные. Скорее желтые. Большие.

Я достал из сумки футляр, открыл его и поместил очки на нос.

Динкси смотрела на меня и шевелила губами.

– Родинка, – прервал я молчание. – На очень интимном месте. Как бы это пока– зать.

Динкси все так же молчала.

– Вы сказали тогда: Тим, это мечта каждой невесты, быть изнасилованной в душе…

– Да, но новая рубашка… – шептала она. – Вы были там три дня назад, вы говорите… И я же знала, что дверь в комнату была закрыта – я потом проверила… Чтобы Тим забыл закрыть дверь, да вы что…

– Курят тут, к сожалению, снаружи, – решительно напомнил нам ничего не понимавший Евгений. – Штраф. Я его и возьму, я вице-председатель.

– Я знаю! – почти крикнула она. И повела меня к балкону на лестничной клетке, за дверями.