Крещение Руси и Владимир Святой - Сергей Алексеев

Встретив на стоянке у устья Лабы Сигмунда, Рандвер изготовился к бою. По требованию противника он представился и заявил: «Предлагаю на выбор две возможности. Отдайте свои корабли и самих себя в мою власть. Либо, напротив, защищайтесь». Едва ли речь о каком-то «патриотизме». Скорее просто о викингской распре за добычу – явление частое в те века. Сигмунд с готовностью принял бой и выиграл. Часть вражеских кораблей он захватил, часть пустил ко дну. Рандвер погиб.

Следующим летом, в 986 году, Сигмунд по воле ярла Хакона отправился в викингский поход на Швецию. Там он захватил «много добычи». Но, ища большей и вспомнив прошлогоднюю обиду, вернулся в Норвегию не сразу. Вместо этого он из Швеции поплыл дальше на восток. Викинги достигли берегов Финского залива или даже вошли в Ладожское озеро. Подвластное Новгороду побережье было разграблено. Приумножив добычу, Сигмунд безнаказанно вернулся восвояси.

Со времени построения Новгорода и утверждения в нем Рюриковичей это первый упомянутый где-либо викингский набег на рубежи словен. С одной стороны, он был дерзким предприятием вожака-одиночки, даже не «морского конунга». С другой – закономерным итогом предшествующих событий. На счастье, у Руси было чем ответить. С этого же 986 года Олав переместил поле своих набегов дальше на запад, за Данию. Теперь он чаще пиратствовал в «Западных землях», в Англии и Ирландии, подспудно угрожая Хакону в Норвегии. Дании временно можно было не опасаться. Там разразилась междоусобица, стоившая конунгу Харальду жизни. Чтобы подчеркнуть свою связь с русским князем Владимиром и его «поддержку», Олав на Западе называл себя не иначе как «Али Гардский». Хакона не меньше, чем войны с датчанами и шведами, начали беспокоить слухи об удачливом «морском конунге», претендующем на норвежский престол.

Итак, северные рубежи в те тревожные годы вполне обходились без прямого вмешательства Владимира. Уместно – ибо для него близилось время решений, переменивших всю его (и не только его) жизнь. Дела военные и политические предшествующих лет были лишь прелюдией к этому главному акту жизненной драмы великого князя киевского. Драмы, ведущей к прославлению.

История крещения Руси подробно описана в летописи, многократно изложена в объемных научных трудах, в прямом смысле вошла в учебники. Тем не менее до сих пор в ней есть неясности, порождающие споры среди специалистов. Одна из главных, как ни странно, касается хронологии. После ситуаций с рождением Владимир и его восшествием на престол основной вопрос прозвучит вполне привычно: когда именно происходили описанные в источниках события?

В Начальной и всех последующих летописях история крещения страны четко разбита на три смысловых блока. Каждому отведено по погодной статье. Под 6494 (мартовским 986/87 по древнерусскому счислению) годом рассказывается о посольствах к князю от представителей разных религий, о знаменитом «выборе вер». Под 6495 (987/88) – об ответных посольствах, об «испытании вер», и о решении Владимира принять крещение. Под 6496 (988/89), наконец, – о походе Владимира на Корсунь (греческий Херсонес), принятии там крещения, брачном договоре и союзе с Византией и о «крещении Руси». Причины внезапной войны с Византией никак не объяснены. Начальная летопись, однако, под 988/89 годом вновь кратко сообщает о крещении Руси, подробно рассказывая о создании духовной иерархии и крещении Новгорода. Объясняется дублирование просто. Источником так называемой «корсунской легенды» является не историческое сказание о первых князьях, а особый, сохранившийся до нас житийный памятник – «Слово о том, как крестился Владимир, взяв Корсунь». В Повести временных лет двойная датировка исчезла. Но осталась отсылка к ошибочным, по мнению летописцев, версиям крещения – будто Владимир крестился на Руси, в Киеве или в Василеве. Те, кто так считает, названы «не ведающими права».

Но, по многим признакам, «не ведал» сам наш Начальный летописец. Уж слишком авторитетны свидетельства «не ведающих». Повествование Иакова Мниха укладывается в несколько строк, но выглядит гораздо стройнее. Согласно ему, сам Владимир крестился на Руси в конце 987 или в самом начале 988 года. Поход на Херсонес имел место в 989-м, и после него произошло общее «крещение Руси». Так же как Иаков, датирует крещение Владимира и Нестор в «Чтении о Борисе и Глебе». Вопреки Повести временных лет, одним из авторов или редакторов которой являлся.

Это прекрасно согласуется со свидетельствами иностранных современников. У Титмара последовательность почти та же: сначала брачный договор и крещение князя, а потом война Владимира с греками. Лев Диакон, византийский историк конца Х века, четко относит взятие Херсонеса к 989 году. Из свидетельств же других византийских и арабо-христианских авторов становится совершенно ясно, что переговоры с Византией о браке и крещении велись только с осени 987 года и в 988-м вылились в союз. Правда, со слов сирийского хрониста XI века Йахъи Антиохийского можно понять, что война с Византией предшествовала этому союзу. Но это место не очень четко, и больше оснований – в том числе чисто хронологических – вслед за Иаковом и Титмаром говорить о временном разрыве. О причинах такого разрыва высказывались вполне достоверные гипотезы, и здесь как раз русские летописцы проливают свет на реальность. Такая хронология в целом не противоречит общеизвестной дате крещения Руси, восходящей к Начальной летописи. Но позволяет уточнить некоторые важнейшие детали. Изложим, однако, всю последовательность событий – именно в деталях.

Летописная повесть о «выборе вер» во многом легендарна. Главная слабость летописной разбивки заключается в том, что каждый рассказ – о «выборе», «испытании» и Корсунском походе – вполне закончен. В конце каждого принимается одно и то же решение – о принятии христианства. И без всякой даже чисто психологической мотивировки дважды оно не имеет продолжения. Колебания в столь серьезном выборе более чем естественны, но то-то и оно, что в летописи этих колебаний нет. Отсюда несообразности. Так, в «выборе вер» Владимир отвергает все иные варианты единственными хлесткими фразами – но после этого при «испытании» все веры вновь для него равноценны. Далее, как уже ясно, доверившийся Корсунскому преданию Начальный летописец ради цельности изложения по той самой разбивке несколько сместил хронологию. В кратком Древнейшем житии последовательность иная, более согласная с иностранными источниками и более логичная – сначала отказ от ислама и от крещения с Запада, а затем уже контакт с Византией. Наконец, летопись, сосредоточившись на главном, совершенно снимает весь политический фон важнейших событий.

А таковой у них был. Послы из Булгара и Итиля прибыли к Владимиру в 986 году для скрепления мирных договоров прошлого года. Посольство от волжских болгар, кроме того, решило еще одно дело – верный способ упрочения мира. Как раз в это время Владимир вступил в свой последний языческий брак. И была его жена «болгарыней».

Здесь, правда, возникает определенное противоречие. Младший сын «болгарыни», последнее дитя, зачатое Владимиром до брака с византийской царевной, носил древнее северное имя Глеб – единственное, кстати, неславянское по происхождению среди Владимировых сыновей. Но старший, родившийся, вероятно, еще до крещения, стал Борисом. Это славянское имя именно в такой «краткой» форме – чисто дунайско-болгарское, его носил первый болгарский князь-христианин. Могло ли оно быть занесено в Болгарию Волжскую? Собственно, имя Борис вкупе с попытками некоторых поздних средневековых писателей приписать святым Борису и Глебу происхождение от христианской жены Владимира Анны породило разные «дунайские» гипотезы. После того как ошибочность «подкрепленных» Псевдо-Иоакимом догадок В.Н. Татищева о болгарском происхождении самой Анны обнаружилась, возникла идея расторгнутого ради Анны первого христианского брака с болгарской царевной. Никакого следа этого, однако, ни в одном источнике, даже критичном к Владимиру, нет.