Крещение Руси и Владимир Святой - Сергей Алексеев

Итак, особых прибылей от русской торговли Ширван не ждал. А вот с воинской силой русов закавказские мусульмане спознались еще в IX веке. Здесь еще помнили многократно описанный и в хрониках, и в эпических поэмах поход русов на Берда в 943–944 годах, который только внезапная эпидемия обратила в неудачу для завоевателей. Появление в низовьях Волги, а затем и в предгорьях Кавказа Святослава, крушение Хазарии и превращение Самкерца в Тмутаракань заставило властителей прикаспийских земель побеспокоиться. Обосновавшиеся в Тмутаракани русы проникали оттуда на восток, расселялись по горам, вступая в союзы и браки с христианами-аланами и язычниками-горцами. Уже в ХI веке жители некоторых горских селений считались «чистыми русами» по происхождению. Вплоть до Дагестана горские общины искали союза с Русью, с нею «делили поровну добро, зло, важные дела». Русь подступала вплотную к границам Ширвана, даже если новых вторжений с севера не происходило.

Ширваншах Мухаммад, вступивший на престол в 981 году, решил взять под свой контроль Волжский путь и одновременно поставить заслон русскому влиянию. Для этого он собрал рассеянных по Ширвану хазарских беженцев. Мухаммад предложил вернуть их на места прежнего обитания при условии признания его верховной власти. Он даже не требовал обращения в ислам. Воссоздание волжского каганата позволяло ширваншаху ущемить не только Русь. Еще серьезнее оно било по интересам арабского Дербентского эмирата – главного оплота ислама в Дагестане, но и главного врага Ширвана в пределах Кавказа.

При помощи ширваншаха хазары возвратились в низовья Волги, разбили обосновавшихся здесь кочевников огузов, или торков, былых союзников Святослава, и восстановили Итиль. Волжский путь оказался под контролем Ширвана и его новоявленных подданных-союзников. Когда возрождение каганата обнаружилось на Руси – а после победы над вятичами сообщение с Востоком облегчилось и для Киева, – от князя потребовались решительные действия.

Весной 985 года Владимир выступил из Киева на север. Из земли вятичей, по Оке киевляне шли в ладьях. В устье Оки их встретила новгородская рать под командованием Добрыни. Первым последствия ширванской политики ощутил на себе именно Русский Север, да участие всех сил в столь масштабном походе просто было необходимо. В средневолжских степях Владимира ждали союзники – торки, желавшие вернуть себе доходные земли низовий.

На пути к Хазарии стояло еще одно государство – Волжская Болгария. Волжские «серебряные болгары» приходились дунайским весьма отдаленной родней. Если дунайские насельники давно смешались со славянами, то на Средней Волге исконные тюркские язык и культура сохранялись столь же хорошо, как и древнее имя народа. Столицей Болгарии был богатый торговый порт на Волге – город Болгар, или Булгар, как называли его арабы. На Руси этих болгар, в отличие от дунайских, называли еще «низовскими», поскольку жили они ниже славян по Волжскому пути. Звали их еще и «болгарами веры бохмичей» – по причине, о которой сейчас скажем.

С Хазарией волжские болгары находились в застарелой вражде. Хазарские каганы наследовали титул и амбиции своих предков, древних тюркских каганов, пытавшихся покорить кочевых болгар. Именно хазары некогда прогнали «серебряных болгар» в холодные приволжские лесостепи из благодатного Приазовья. Оставшиеся там, на месте, черные болгары долго зависели от каганата. Вражда усугубилась после того, как болгарский царь в 920 году принял ислам и обратился (бесплодно) за помощью против «иудеев» хазар к новым единоверцам. Хорезм все же поддерживал тесные связи с «булгарами», вызывая ревность кагана и не давая ему решиться на большую войну.

Тем не менее и с Русью отношения у «серебряных болгар» в последние десятилетия не сложились. С одной стороны, немалая часть русской торговли и в IX, и в X веках шла через Булгар. Русские купеческие караваны останавливались в городе по пути в «Хвалисы», купцы жили здесь подолгу, тесно общались с местными. С другой стороны, особых льгот у них не было. В 965 году болгары оказались на пути идущих на Хазарию войск Святослава. Тот, не ища свободного прохода, разбил их, разорил Булгар дотла и двинулся дальше. Тем самым он на некоторое время освободил русских купцов от лишних пошлин – и заодно от «лишнего» рынка сбыта. Самое же главное – мир с болгарами оказался расторгнут. К середине 980-х Булгар восстановился. А восстановление и Хазарии при помощи ширваншаха давало надежду на успешную борьбу с Русью. Если хазары сокращали для русов Волжский путь, то болгары своей враждебностью просто его уничтожали.

Так что в первую очередь Владимир шел именно на Волжскую Болгарию. Цель его заключалась не в том, чтобы повторить сомнительный подвиг отца. Он намеревался действительно встать на Волге твердой ногой, обложить волжских болгар и хазар постоянной данью. Это надолго закрепило бы Волжский торговый путь за Русью. Так что поход Владимира только внешне напоминал прежние далекие рейды Олега и Игоря за добычей в богатые страны. Все-таки это был поход в его собственном духе, направленный на расширение государства, а не только на обогащение киевской дружины.

Владимир вступил в пределы Волжской Болгарии по реке «в ладьях». По берегу шла торческая конница. «И так победил болгар», – кратко отмечает летописец. Болгары не обладали навыками войны на воде, а речная пристань Булгара, сооружавшаяся для торговых целей, была едва защищена. Слаженный натиск с реки и с суши парализовал всякое сопротивление. Владимир захватил множество пленных. Он собирался продиктовать побежденным свои условия, обязав их Киеву данью.

Но вскоре после победы к Владимиру пришел Добрыня. Он по-прежнему оставался его ближайшим и доверенным советником. Расстояние между Киевом и Новгородом усиливало независимость Владимира – и, как часто бывает, только способствовало взаимной теплоте. Добрыня, как передает летопись, сказал воспитаннику следующее: «Осмотрел колодников, и все они в сапогах. Этим нам дани не давать. Пойдем искать лапотников».

В этой странной на первой взгляд, короткой летописной тираде заключена целая политическая программа, принципиально новая для Руси. Она обозначает один из важнейших поворотов истории, переворот в мышлении целого сословия. И недаром выразителем этих новых идей стал не боярин заморских кровей, а бывший холоп Добрыня, за которым не стояли многовековые обычаи и предрассудки.

Мир людей здесь как бы делится на две части. Одна часть – те, кто «в сапогах», богатые народы Юга и Востока, прежде служившие главной целью лихих дружинных налетов. Другая, «своя» по праву часть – «лапотники», многочисленные племена Восточной Европы. Славяне, балты, финно-угры, объединенные общими историческими судьбами и схожим жизненным укладом.

Прежние князья считали не зазорным, а почетным «взять дань на греках». Добрыня не первым взглянул на вещи трезво, но первым ясно выразил их суть. Не станут «греки» или «низовские болгары» платить Руси постоянную дань. А значит, и войны с ними, затеваемые лишь ради этого, будут только разбойными набегами, растрачивающими столь необходимые силы. Ничего почетного и полезного в таких войнах нет, и завершаются они в итоге в лучшем случае справедливым договором, безо всякой «дани». А договора с разумным соседом можно достигнуть и без войны. Для этого и нужны сберегаемые силы. Чтобы закрепиться среди сложившихся сопредельных государств, чтобы явить им себя достойным соревнователем, нужно сплотить вокруг Киева разрозненные еще «роды» «лапотников». Выстроить подлинное государство самим.