Вернувшиеся - Джейсон Мотт

Лицо Ханны побледнело.

— Я знаю, это звучит пугающе, — сказала женщина. — Его и моего мужа взяли у реки. Солдаты пришли туда и забрали их в лагерь.

— Они были у реки?

— Да, детка.

Колбаса уже начинала шипеть и поджариваться.

— Солдаты сами как река, — продолжила Люсиль. — Они знают, что в округе имеется много мест, где люди могут спрятаться. Поэтому они обходят территорию, квадрат за квадратом, пытаясь найти «вернувшихся». Они не плохие ребята. По крайней мере, я молюсь, чтобы это было так. Солдаты никого не обижают. Они просто помещают людей в лагерь, отрывая от их близких и родных. Не бойся, девочка. Даже если вашу семью поймают, никто не станет обижать тебя. Но они могут разлучить вас с теми, кого ты любила и о ком заботилась…

Услышав стук сетчатой двери, Люсиль повернулась и поняла, что Ханна ушла.

— Увидимся, когда вернешься, — прошептала женщина.

Теперь она знала, что вскоре ее дом не будет пустым. Недаром прошлой ночью ей снились маленькие дети.

Алиса Хальм

— То, что случилось с мальчиком, это просто случайность. Дело не в болезни. Позже его тело исчезло.

Взглянув на темнокожего мужчину в хорошо скроенном костюме, молодая девушка нервозно передала ему записку.

— Я ничего не поняла из вашего рассказа, — произнесла она. — Но конец мне не понравился.

— Все нормально, — сказал агент Беллами. — Хотя, конечно, странная история.

— И что теперь будет? Я не хочу задерживаться здесь дольше, чем в Юте.

— Вам и не придется, — ответил Беллами. — Я позабочусь об этом и выполню просьбу агента Митчелл. Если она обещала вам свободу, вы получите ее.

Девушка улыбнулась при воспоминании о Митчелл.

— Она хорошая женщина.

Агент Беллами встал и обошел вокруг стола. Поставив стул напротив собеседницы, он сел и вытащил из рукава конверт.

— Здесь нужный адрес, — сказал он, передав конверт Алисе. — Они не знают ваше местонахождение, но по тем сведениям, которые мне удалось собрать, им хотелось бы встретиться с вами. Они действительно желают оказать вам помощь.

Алиса взяла конверт и дрожащими руками открыла его. В адресе был указан штат Кентукки.

— Папа тоже из Кентукки, — сказала она, едва сдерживая слезы. — Ему не нравился Бостон, но мама не хотела уезжать. Похоже, он уговорил ее.

Девушка обняла темнокожего мужчину в дорогом костюме и поцеловала его в щеку.

— Спасибо, — сказала она.

— Снаружи вас будет ждать солдат по имени Харрис. Ему около восемнадцати-девятнадцати лет. Почти как вам. Когда вы выйдете из моего офиса, подойдите к нему. Делайте все, что он скажет. Беспрекословно выполняйте все его указания. Он выведет вас из лагеря.

Мужчина мягко похлопал ее по руке.

— Это хорошо, что ваша семья переехала в Кентукки. Бюро занято работой в густонаселенных штатах. А там вы можете спрятаться во многих местах.

— Как насчет агента Митчелл? — спросила девушка. — Я думала, вы отправите меня назад с другим сообщением.

— Нет, — ответил Беллами. — Это было бы опасно для вас обеих. Оставайтесь с Харрисом и делайте, что он скажет. Парень поможет вам уехать к вашим родителям.

— Хорошо, — поднявшись со стула, сказала она.

Подойдя к двери, Алиса остановилась и повернулась к нему. Любопытство взяло верх.

— Тело мальчика исчезло, — произнесла она. — Что агент Митчелл имела в виду, сообщая вам об этом?

Мужчина в дорогом костюме устало вздохнул.

— Честно говоря, не знаю, — ответил он. — Возможно, она хотела сказать, что это конец экспансии. Или только начало.

С некоторых пор Фред Грин и несколько других мужчин собирались на лужайке Паркера почти каждый день, позволяя своему недовольству вскипать под палящими лучами солнца. Они с гневом наблюдали, как автобусы с «вернувшимися» въезжали по Мейн-стрит в Аркадию. Первые несколько дней Джон Уоткинс фиксировал новых «вернувшихся» на небольшой картонке, которую он нашел в своем грузовике. Парень рисовал черточки — по пять штук в строке. Прошла неделя, и его счет перевалил за две сотни.

— Я сотру карандаш до черенка, прежде чем эти «вернувшиеся» кончатся, — сказал он друзьям.

Ему никто не ответил.

Только Фред не переставал повторять:

— Мы не можем мириться с этим безобразием.

В такие мгновения он всегда качал головой и делал глоток пива. Его ноги подергивались, словно хотели уйти куда глаза глядят.

— Оно происходит прямо здесь! В нашем собственном городе!

Никто не мог сказать, что Фред подразумевал под «этим безобразием». Но парни как-то понимали своего вожака. Люди видели, что прямо перед ними разворачивались большие события, которые они прежде считали невозможными.

Однажды вечером, когда их группа наблюдала за прибытием очередного автобуса, Марвин Паркер — высокий и сухопарый мужчина, с бледной кожей и волосами цвета красноватой ржавчины — задумчиво спросил:

— Вы же не думаете, что этот вулкан мог вырасти за один день?

Осмотрев товарищей, он тихо продолжил:

— Все верно. Как-то раз я слышал рассказ о женщине, у которой на заднем дворе образовался вулкан, и эта история является честным откровением Господа. Все началось с маленькой кочки, возникшей на лужайке. Она походила на нору суслика или что-то типа того. На следующий день кочка стала чуть больше. И так происходило день за днем, пока маленький холмик не превратился в пригорок.

Мужчины безмолвно слушали и представляли в своих умах огромную груду скал, земли и огня, а тем временем, прямо перед ними, из автобуса выходили «вернувшиеся», которых быстро пересчитывали и препровождали в лагерь.

— Когда этот холм стал выше десяти футов, хозяйка участка насторожилась. Вам кажется, что для испуга человека требуется не так уж и много времени. На самом деле все происходит иначе. Подумайте сами. Если перемены возникают медленно, ваши мозги реагируют на них не сразу. Иногда реакция наступает через несколько дней или даже недель.

— А что она могла сделать? — спросил кто-то.

Вопрос остался без ответа. Марвин продолжил свой рассказ:

— К тому времени, когда она обратилась за помощью к соседям, вокруг ее участка стоял невыносимый запах серы. И тогда местные жители зашевелились. Они наконец вытащили свои головы из задниц и решили осмотреть кротовину, которая вдруг превратилась в гору на заднем дворе их соседки. Однако было уже слишком поздно.