Сводные - Виктория Лукьянова

– Так и будешь сидеть? – произношу, замечая, что Арина напротив растеряла свою прыть и словно прикованная вжимается в пассажирское кресло.

Она резко раскрывает глаза и трясет головой, пытаясь изобразить на лице улыбку. Да вот только я заметил ее растерянность. Ее заплывший взгляд. Нет, да быть того не может… Я глубоко вдыхаю, пытаясь прогнать из головы ошибочные мысли – Арина просто не способна на подобные слезы.

– Нет, я пошла, – произносит, растягивая улыбку до пугающих размеров. Вот теперь точно переигрывает, но и я не позволяю себе задать вопрос, который так и рвется из меня. Пусть лучше уходит. Уносит свои ножки, пока они целые и невредимые. – До ужина, – хитро подмигивает, вызывая во мне прилив раздражения.

Арина выскакивает из салона и замирает на несколько непозволительно долгих для нее секунд, поправляя платье и сумочку на тонкой цепочке. Времени достаточно, чтобы я обогнул корпус автомобиля, в несколько быстрых и размашистых шагов преодолел разделяющее нас расстояние и ухватил чертовку за локоть. В тот самый миг, когда она намеревалась уйти.

Дергаю несильно, но достаточно, чтобы удержать на месте. Арина шатается и врезается в мою грудь. Ее тепло, ее аромат и ее дерзость ударяют в меня словно бейсбольной битой. Зачем, черт подери, ну зачем?!

– Что? – ее голос звучит будто через вату. Но мне не нужны вопросы или объяснения. Мне нужна она, хотя бы на миг…

Каждое его слово как осиновый клин в мое сердце, да вот только добить никак не может. Я проглатываю слова, брошенные у бассейна, я терпеливо наблюдаю за ним в гостях у подружки Марины, я даже готова смириться с тем, как он учтив с ними и до зубовного скрежета приятен. Потому что мне Яр так не улыбается. Он, посматривая в мою сторону, предпочитает сохранять жесткость линий и гнев в глазах. А я ведь пыталась его расшевелить, вывести на новые эмоции…

Ему не нравится, но он терпит. Раздражает, и он вновь терпит. Годы практики за спиной. Что же, я сама его тренировала, а теперь пожинаю плоды своих упорных трудов. Только мне больше не шесть лет и не семь. И все что я делаю – пустая трата времени. Яр прав: у меня слишком мало времени. Поэтому когда автомобиль оказывается в прохладе гаража, а Марина, умчавшись в дом, бросает нас двоих за медленно закрывающейся дверью, я пугливо провожаю ее тень и не могу дышать.

Словно наваждение… Пропадаю в тишине и хочу продлить момент. Заставить время перестать бежать. Просто остановить его и побыть с Ярославом… Вжимаюсь в пассажирское кресло и хочу раствориться. Стать частью машины, стать его тенью. Побыть с ним рядом… Это плохо. Очень плохо.

Я привязываю себя к нему жилами. И рвать их будет Яр.

– Так и будешь сидеть? – тихий голос звучит как набат, вынуждая меня резко раскрыть глаза и вздрогнуть. Сердце подскакивает и ударяется в глотку.

Я оборачиваюсь на голос и смаргиваю слезы. Ну почему так не вовремя?! Почему расклеиваюсь у него на глазах…

– Нет, я пошла. – С трудом прогоняю дрожь и растягиваю улыбку. Наверное, выгляжу дико, потому что губы болят, а глаза лихорадочно смаргивают слезы, но ничего не могу с собой поделать. – До ужина.

Пытаюсь подмигнуть и выглядеть прежней. Жалкие попытки вызывают на его лице ответную реакцию – раздражение. Я не жду, когда Яр вышвырнет меня из машины. Вылетаю сама, сползая на заднице с сиденья. Платье собирается, перекручивается, ремешок сумки цепляется за ремень безопасности. И пока я борюсь со своими личными проблемами, не замечаю, как Яр покидает салон автомобиля и оказывается подле меня. Секунда, две, три… Время тянется, как я и просила, но то, что следует после, вынуждает меня изменить свои планы и растоптать мечты.

Глупая Арина. Глупая! Дура!

Его рука хватает мой локоть и дергает на себя, я же порываюсь убежать от новых мозговыносящих воспитательных мероприятий. Но когда поднимаю глаза и смотрю в отражающие мое лицо очки Яра, вижу лишь свой страх.

– Что? – голос срывается на рваный выдох. – Что еще хочешь сказать?

Яр молчит. Держит крепко, что я готова поклясться – если сдавит чуть сильнее, то размолотит мои кости, но я прикусываю язык и молчу в ответ.

– То, что сегодня было… Арин, забудь. Мне плевать на тебя. И как бы ты не выставляла себя, – его рука отпускает мой локоть и ложится на бедро, – меня это не задевает.

Яр одергивает платье, с которым я безуспешно боролась.

– А у бассейна? – шепчу, отказываясь ему верить. Хочет вновь задеть меня, обидеть… Заставить принять его холодность и отстраненность. Вернуть прежнее чувство ненависти в наши «отношения» брата и сестры.

Битву взглядов проигрывает он. Или сдается первым. Потому что отворачивается, убирает руки за спину и с неприкрытой грубостью отрезает мне всякую надежду на диалог.

– Ничего, – произносит ровным голосом. – Проваливай уже.

Я открываю рот в безмолвном вопросе, но тут же сжимаю губы, чтобы не выдать очередную глупость, разворачиваюсь на каблуках и мчусь домой. Подальше от него. В дом влетаю пулей, миновав благодушную Валентину, которая приветствует меня и удивленно провожает. Я поднимаюсь по лестнице, добегаю до комнаты и с хлопком закрываю деревянное полотно. Сердце никак не унимается. Рвется из груд, будто проламывает ребра, а в горле воздух горит и сжигает внутренности. Горят и щеки, и глаза.

– Идиотка! – рычу сквозь плотно сжатые зубы и падаю в постель. – Зря… Зря… Всё зря…

Я захожусь безмолвной истерикой и не выбираюсь из кровати до вечера. За это время я получаю пропущенные звонки от Луизы, с которой пока не могу говорить, еще больше входящих сообщений от нее в разные мессенджеры, на которые мне все же приходится ответить. И, конечно же, получаю приглашение от Марины на ужин. Ради сына она готова перевернуть дом и заставить своенравный и эгоистичных девиц спуститься вниз, чтобы «не расстраивать отца». Ради отца я готова засунуть свои обиды и гормоны куда подальше.

Вхожу в столовую и замечаю, что за столом сидит только отец, который чем-то занят в рабочем планшете. Скорее всего, опять ведет свое позднее совещание или просматривает отчеты. Марина входит следом и вносит поднос с закрытой крышкой.

– А где Яр? – вырывается у меня удивление. Я ведь готова была к его пригвождающему к полу взгляду.

– Он наверху, – буднично отвечает Марина, сервируя стол. – Будет чуть позже. С кем-то по телефону разговаривает.

– Со своей девушкой, наверное, – вырывается раньше, чем я успеваю подумать.

Я вообще плохо думаю большую часть дня. Все мои мысли пропитаны болью и обидой. Изрыты как червями сомнением и горечью. И пока я пытаюсь сообразить, какую «бомбу» озвучила вслух, Марина уже меняется в лице и с неприкрытым удивлением впивается в меня цепким взглядом, от которого так просто не отделаться.

– Так-так, Ариш, – бормочет она и, кажется, даже отец заинтересован, потому что откладывает в сторону планшет и смотрит на меня вопрошающе.