Несгибаемый - Марина Агекян

Он не потревожил ее и во вторую ночь, держась от нее так далеко, как только это было возможно. И это могло означать только одно: единственный повод заполучить развод — не консумировать брак.

Но зачем? Почему ему в голову пришла эта сумасшедшая мысль?

События последних дней выбили ее из колеи так сильно, что Клэр уже ничего не понимала. Ей казалась, будто она сходит с ума. Сходит с ума оттого, что ищет ответ там, где его просто невозможно найти. Со всех сторон она была окружена глухой стеной непонимания, брошенная на произвол судьбы, и полностью зависела от человека, который вёз ее в Шотландию.

Голова раскалывалась на части так, что Клэр застонала и привалилась к спинке мягкого сиденья, закрыв глаза.

Боже, зачем вообще ему нужно было жениться на ней, если сейчас он вез ее в Шотландию? Неужели человек мог осознанно причинить себе такую боль?

Ведь ему не могло быть настолько безразлично всё это, как он пытался показать вчера утром, когда объявил о своем решении. Человек, который коснулся ее ночью с какой-то пугающей нежностью и пообещал не побеспокоить ее, а потом подумал о том, чтобы отправить к ней ее бывшую горничную, не мог с таким равнодушием решиться отдать ее другому. Он был очень замкнутым и невероятно сдержанным, но на одно короткое мгновение она все же увидела то, что, вероятно, не должна была увидеть.

То, что он не сумел скрыть от нее, когда вчера вечером, по возвращению домой, обернулся и посмотрел на нее.

Его глаза… Она не могла забыть выражение его глаз. Эрик был бледен, сильная эмоция, какую она прежде никогда не видела, исказила его лицо, а глаза потемнели и пылали от такой невысказанной боли, что было трудно смотреть в них. Глаза, в которых отразились страдания куда более сильные, чем она могла себе представить. Страдания, которые заставили его сгорбиться так, будто от тяжести он мог упасть. Неосознанно она стала частью этих страданий, только он сам вынудил ее поступить так, как она не хотела бы поступать.

Клэр вдруг вспомнила, что видела почти такую же боль в его глазах, когда спросила о его носе. Когда он признался, что упал.

Страдания, которые были с ним еще тогда, когда, не обремененные ничем, они могли свободно общаться и даже поделиться друг с другом самым сокровенным. Тогда она не обратила на это внимания, потому что боялась испортить мгновение, которое они разделили друг с другом во время прогулки.

Даже сегодня, вспоминая о том дне, Клэр поражалась тому, как естественно было общаться с ним, как приятно было находиться рядом с ним. Было удивительным и то, что она решилась поведать ему почти все свои тайны, но даже сейчас, думая об этом, она понимала, что не могла не поддаться его обаянию. Было в нем нечто такое, что расположило ее к нему почти без остатка. Отчего у нее кружилась голова, когда она видела его улыбку, от чего мурашки бегали по спине, когда она слышала его глубокий голос.

Человек, который стремился жениться на ней, но который вчера запретил ей приближаться к себе.

Клэр не спала всю ночь, беспокойно меря шагами свою комнату и глядя на два уложенных сундука, которые собиралась взять в дорогу. Удивительно, но теперь вся ее жизнь уместилась всего в двух сундуках. Она взяла самое необходимое, как и велел Эрик. Клэр не хотела усложнять поездку еще и количеством своего багажа. По правде говоря, это мало заботило ее. Она лишь… Она лишь гадала, что будет дальше. И не прикажет ли Эрик повернуть обратно?

Но они всё ехали. Дождь в какой-то момент усилился, заслонив дорогу густой стеной. Клэр чувствовала себя разбитой и невероятно уставшей. Ей казалось, что она никогда больше не сможет отдохнуть, никогда не сможет прийти в себя. Никогда не вернет покой, который отняли у нее.

Эрик всё это время скакал на своем гнедом, то проскакивая мимо кареты, то совсем исчезая из поля зрения. Вода пробегала по краям его черной шляпы и стекала вниз на серый дорожный плащ, который зловеще развевался за его спиной. Вот и сейчас, открыв глаза, Клэр тут же увидела его через закрытое окно кареты, и не могла понять, что двигало им. Что управляло ее супругом? Почему он это делал? Почему предпочел оставить ее в брачную ночь, а сейчас с такой решимостью и почти хладнокровием вез ее в Шотландию?

Почему вчера он запретил ей подойти, когда она шагнула к нему? Впервые с момента их встречи он запретил ей приблизиться к себе, и, вероятно, намеревался держать эту пугающую дистанцию до конца пути. Будто они были совершенно чужими. Будто она не доверила ему свои тайны, свои помыслы, свои мечты.

Клэр вновь и вновь мысленно возвращалась к музыкальному вечеру своего дяди, когда туда пришел Эрик. К которому никто не осмелился дотронуться. Который тогда коснулся только ее. А теперь и ей велел держать дистанцию… Возможно, после случившегося он имел на это право, вот только это почему-то ранило ее. Потому что было ощущение, будто она отдала ему все свои мечты, а теперь он не позволял ей приблизиться даже к ним.

Отобрал у нее почти все ее мечты, а теперь собирался дать ей развод. Развод! Даже находясь в столь плачевном состоянии, Клэр понимала, что это, несомненно, отразится не только на ней. Если брак не будет консумирован, а он не собирался этого делать, развод навсегда заклеймит и Эрика. Никто никогда не пожелает выйти за него замуж, а он ведь был наследником маркиза, наследником герцогства.

«Вы — единственная женщина на свете, на которой я могу жениться…»

Вздрогнув, Клэр отвернулась от окна, опустила голову и только тогда заметила, как дрожат руки. Сжав пальцы, она попыталась дышать, но не могла этого делать, охваченная ужасом от того, что вспомнила. Его слова… Они действительно заставляли ее ужасаться. Она не хотела их вспоминать, не хотела думать об этом. Это могло означать, будто она ищет оправдания для Эрика в том, что он сделал. А она была слишком опустошена, чтобы искать какие бы то ни было оправдания. Особенно ему.

Всего этого можно было бы избежать, если бы он вовремя уступил и взял назад свое предложение. Теперь они были женаты, но даже это не останавливало его, потому что он собирался исправить ситуацию таким мучительным способом.

После полудня, когда дождь зарядил с еще большей силой, стало очевидно, что они не смогут продолжить путь. Они уже давно оставили позади Лондон и ехали по другой северной дороге, двигаясь в сторону Кембриджа, когда карета свернула направо и сделала остановку у небольшого постоялого двора близ местечка Пакеридж.

Шел такой сильный ливень, что невозможно было разглядеть дорогу. Не было видно ничего уже на расстоянии двух шагов. Утешало лишь то, что природная стихия не сопровождалась оглушительным громом и молнией.

Клэр помогли выбраться из кареты и, держа над ней большой зонт, довели до дверей, которые тут же распахнул перед ней хозяин заведения.

— Какой небывало сильный ливень! — сказал высокий мужчина лет сорока, пропуская Клэр. — Добро пожаловать в «Розу и короля», миледи. Здесь вы сможете согреться и немного подкрепиться в дорогу.