Несгибаемый - Марина Агекян

— Я был так счастлив, когда ты сказал, что хочешь жениться, — заговорил он глухим голосом. — Твоя мать не спала по ночам после того, как ты сообщил эту новость. Мы все были так рады за тебя. Ты что-то захотел, захотел эту девочку, особенно после того, как вернулся. Я бы сделал всё возможное, чтобы исполнить твоё желание, сын, но сейчас… — Маркиз взглянул на застывшую спину сына. — Я поддержу тебя во всем, что ты решишь. Эрик… Только возьми с собой надёжных людей. Я не вынесу, если с тобой произойдет что-то ещё…

Эрик поспешно покинул отцовский дом, но дальше входной лестницы так и не ушел.

Ноги не слушались его. Он прислонился к каминной балюстраде и пытался дышать, чтобы набраться сил и вернуться домой. Он пришел сюда только ради того, чтобы держать отца в курсе истинных дел на случай, если с ним что-то случится, если ему понадобиться помощь, учитывая события последних двух месяцев. Эрик не собирался подвергать жизнь Клэр опасности.

Как бы сильно она ни ненавидела его.

А она должна была ненавидеть его. За все то, что он сделал. Что продолжал делать…

Открыв глаза, Эрик отпустил балюстраду, развернулся и спустился по лестнице, а потом, бросив несколько слов своему кучеру, шагнул по безлюдной улице, надеясь пешей прогулкой оттянуть возвращение домой.

Возвращение к Клэр. К той, которая принадлежала ему всего на один день.

Которая никогда не принадлежала ему. Как бы отчаянно он ни желал этого.

Сжимая в руке свою трость, в которой был спрятан невероятно острый меч, подарок его троюродного брата, который увлекался самурайскими мечами, Эрик гадал, собрала ли Клэр свои вещи. Ждет ли она поездки? Ну конечно, ждет. Как можно не ждать встречи с тем, кого любишь всем сердцем! Сердце, которое все это время принадлежало другому, а он решил, так наивно полагал, что когда-нибудь сможет сам претендовать на это сердце.

Сердце, которое заставило его испытать то, что он никогда прежде не испытывал. То, что могло бы спасти и излечить…

Сердце, которое он погубил, а теперь должно было погибнуть собственное сердце в ответ на ужасное злодеяние, которое совершил.

Пройдя по широкому тротуару, Эрик пересек улицу и свернул направо. Он должен был вернуться, но на этот раз замер у входной двери собственного дома, не представляя, как войдет внутрь. Как снова взглянет на свою жену. Как увидит ее упакованные сундуки. Символ крушения всех его надежд. Символ ее спасения…

Обессилено привалившись к двери, Эрик на мгновение закрыл глаза, чтобы взять себя в руки.

И внезапно вспомнил мрачновато-осторожную, пронзительно грустную мелодию, которую услышал впервые почти целую вечность назад. Мелодию, которая пробудила его к жизни и заставила ощутить то, что совсем скоро исчезнет из его жизни. То прекрасное, ради чего он мог бы жить.

То, что отныне он должен был подавить. Чего бы это ему ни стоило.

Всё это оказалось иллюзией. Все было обманом. Клэр по-прежнему была честна с ним, предельно честна. И всё, что было до свадьбы… Это была простая вежливость и радушие. Ничего больше. А он подумал, будто…

Сделав глубокий вдох, Эрик открыл дверь и вошел в дом. В холле, стоя на некотором расстоянии, его встретил вышколенный лакей, который подождал, пока хозяин положит свои плащ, шляпу, трость и перчатки на столик, чтобы потом забрать их.

— Вы желаете поужинать, милорд? — спросил возникший напротив дворецкий, обеспокоенно глядя на хозяина.

Было уже за десять вечера. Эрик не хотел есть, у него не было аппетита. Он и пить не хотел, потому что достаточно напился вчера ночью, сидя в своём кабинете и принимая самое мучительное решение в своей жизни. Устало покачав головой, он двинулся в сторону гостиной, где хотел немного посидеть, а потом подняться к себе и попытаться хоть немного поспать, чтобы завтра…

Черт, он не хотел думать о завтрашнем дне! Этот день наступит и без его вмешательства, а торопить его наступление у Эрика не было ни малейшего желания!

Он сам открыл дверь гостиной, опередив лакея, и вошел в слабо освещенную большую красиво обставленную комнату. Внутри призывно горел камин, к которому Эрик и направился, вытянув вперед руки, и только тогда обнаружил, что они у него заледенели. Он замерз, но это не имело значения, потому что огонь мог согреть его конечности. Огонь мог помочь, но у огня не было силы исправить то, что он наделал. Вина лежала полностью на нем. Он был в ответе за все то, что произошло, что продолжало происходить. И завтра… Завтра он попытается исправить это, но только не сегодня. Только не сейчас. Он устал, так чертовски устал. Он должен был хоть на время…

Эрик вдруг замер у камина, ощутив странное покалывание в затылке. Резко обернувшись, он застыл, увидев стоявшую в дальнем углу Клэр. Которая смотрела прямо на него.

На ней было одно из тех простых домашних платьев из желтого ситца, которое могло бы бледнить любую другую особу, но только не ее. Она была прекрасна в чем бы то ни было, настолько, что у него захватывало дух. Эрик как громом пораженный стоял и смотрел на ту, которая на короткое мгновение всё же принадлежала ему. Что бы ни говорили небеса и она сама.

Одно короткое мгновение, но он имел право ощутить вкус ее губ. Прикосновение, которое перевернуло всю его жизнь. Которое изменило его. Придало ему силы дышать тогда, когда он не хотел больше дышать.

Прикосновение, которое он никогда не забудет.

Ее темно-золотистые глаза смотрели на него внимательно и слегка озадаченно, словно она до сих пор не могла поверить в то, что он собрался сделать. Почему, ради всего святого, почему она не собрала свои вещи и не требует, чтобы он немедленно доставил ее в Эдинбург, если любила того всем своим сердцем?

Это почему-то вызвало глухую боль. И пугающую ярость. Эрик медленно завел руки за спину, сжав челюсти.

«Черт тебя побери, я ведь завтра отвезу тебя к нему, что еще тебе нужно от меня?» — гневно думал он, не отрывая от нее взгляд. Эрик решил, что не заговорит с ней первым. Если ей есть что сказать, пусть начинает сама, потому что, черт бы все побрал, он не собирался облегчать ей эту проклятую задачу. Она даже понятия не имела о том, чего ему стоило принятое вчера ночью решение отправиться в Шотландию.

Ей не следовало оставаться с ним наедине. Ей вообще не нужно было искать с ним встречи, она не должна была хотеть заговорить с ним. Все было кончено! Черт побери, всё действительно кончено. Тогда какого черта она делала здесь?

— Вы вернулись, — наконец, прервала Клэр затянувшееся молчание до боли знакомым голосом.

Голос прозвучал спокойно, без дрожи. И ненависти.

Голос, в котором звучало облегчение. Почти как в тот день, когда он пришел пригласить ее на прогулку. Когда она, едва увидев его, прошептала его имя так, будто ничего больше не имело для нее значения…

Эрик выпрямил спину и усилием воли отогнал от себя ненужные воспоминания, приказывая себе сосредоточиться на том, что сейчас имело первостепенное значение… Им вдруг овладело нечто темное и мрачное. Он не хотел больше ее радушия. Не хотел от нее ничего. Поэтому не придумал ничего лучше, чем резко спросить: