Портрет блондинки в голубом - Анна Трефц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Телефон в его руке разразился мелодичной трелью.
— Ты смотришь телек?! — возмущенно заорал Кутепов ему в ухо, — Сейчас, мать твою, пойду и повешусь. И записку напишу, в моей смерти винить Средства Массовой Информации!
— Когда я хотел это сделать в последний раз, я просто написал рапорт об уходе, — улыбнулся Петр.
— Ты даже не представляешь, как я сейчас близок к тому же! — возопил несчастный следователь, — Как представлю, что завтра мне начнут с утра мозги полоскать этим маньяком… Ну, надо же было придумать такую глупость.
Они распрощались на какой-то неустойчивой ноте. Петр явственно чувствовал, что Кутепов хочет что-то добавить, но тот так ничего и не сказал. Потому, когда телефон уже через секунду снова зазвонил, он усмехнулся:
— Вась, я никому про Ляпина не говорил. Клянусь! — без предисловий начал он, — У меня вообще сейчас не то настроение…
— Надеюсь, твое настроение не слишком ужасное, — растерянно пробормотала Катерина на другом конце линии.
— Катюша! — вскрикнул Бочкин и задохнулся то ли от неожиданности, то ли от счастья.
— Ты прости, что я выпала из общения. Вчера ночью позвонили из Питера. Там готовится выставка Бурхасона. Теперь уже с другим пафосом, сам понимаешь. Пришлось первым рейсом лететь.
— Так ты из Питера звонишь?
— Да, тут жуткая погода. Я терпеть не могу Питер. К тому же на меня столько народу навалилось, что голову некогда поднять. Пресс-релизы, сопроводительные бумаги, аннотации… Теперь все без подписи Пабло. Все на мне. Смогла прослушать сообщения только сейчас.
— Боже, я тебе, наверное, весь автоответчик забил своими дурацкими стенаниями, — хохотнул Петр.
— Ну… — наверное она загадочно улыбнулась, как улыбается женщина, которой делают комплимент, — Мне было… приятно.
— Когда ты прилетаешь в Москву?
— Думаю, что завтра днем. Но это не точно. Я перезвоню.
Она о нем думает. Она просто была занята. По телу Бочкина пронеслась теплая волна блаженства. Он снова обрел силы, захотелось действовать. Захотелось совершить что-нибудь из ряда вон: подвиг какой-нибудь, достойный самого Геракла. Или на худой конец, найти, наконец, портрет Марго.
* * *
Славка Кудрин тупо пялился в окно. За пыльным стеклом шумела чужая жизнь. Люди шли по своим делам. Кто-то влюблялся, кто-то разводился, кто-то рожал детей, чьи-то дети уже топали пухлыми ножками по асфальту. Все двигалось ни в одну, так в другую сторону. И только для Славки жизнь словно замерла. Он сидел в пыльной квартире, не понимая, зачем он сделал то, что сделал, и что у него впереди. За спиной, на диване лежал молчаливый телефон. Он должен был разразиться спасительно трелью еще вчера. Но он молчал. Молчит и сегодня. Славка вздохнул. Что делать дальше? Бежать, куда глаза глядят? Затаиться в этой Богом и людьми забытой квартирке на окраине Москвы? Он отошел от окна, поставил на плиту видавший виды чайник. Глядя на это раритетное чудо, которое ему досталось вместе с ключами от квартиры, Славка подумал, что жизнь его дала трещину и стала походить вот на этот музейный экспонат, закопченный временем и неряшливым к нему отношением. Он сидит в съемной каморке уже почти неделю, а где-то у горизонта мерцает всеми огнями его счастливая жизнь. То ли та, которую он упустил, то ли та, которая впереди. А он ведь знал ее уже, купался в ней там у горизонта. И