Избранное. Том первый. Рассказы и сказки - Святослав Владимирович Сахарнов

class="p1">— А в море — моряки? — спросил он.

Мама кивнула.

Однажды она взяла Вовку с собой на концерт.

В конце программы на сцену вышли два человека. Они были в куртках с бело-синими воротниками. На головах круглые шапочки с лентами.

— Матросский танец «Яблочко»! — объявил ведущий.

Матросы часто-часто застучали каблуками, закружились и пошли вприсядку.

— Вот здорово! — сказал Вовка, когда танец кончился и они вышли из клуба. — Вот это матросы!

Мама довольно улыбнулась.

— А где у них было яблочко? — спросил Вовка.

— Какое яблочко? Так называется танец.

В этот момент дверь клуба отворилась, и из неё вышли артисты. Последними шли два матроса. Теперь они были в шляпах и пальто. У одного было замотано шарфом горло и закрыт воротником рот.

— Понимаех, — глухо, в воротник сказал замотанный, — болит горло. А тут выхтупать. Сегодня матрох, завтра матрох…

Он махнул рукой и ушёл…

Второе знакомство с моряком произошло дома и тоже было неудачным.

Вовка с мамой сидели за столом и пили чай.

В дверь постучали. Потом дверь открылась, и в комнату вошёл человек в куртке с медными пуговицами и в капитанской фуражке.

— Ножи точить не надо? — спросил он.

— Нет, — ответила мама, — я точу сама.

Человек вышел.

Вовка встал и, не говоря ни слова, пошёл следом за ним.

На улице стояло колесо с точильным камнем. Человек взвалил его за спину.

— Дядя, — спросил Вовка, — неужели вы тоже не моряк?

— Ножи точить… — привычно пробормотал человек.

— А откуда у вас фуражка и пуговицы?

— Морячок один продал, — добродушно сказал человек, посмотрел на Вовку сверху вниз и пошёл, покачивая колесо.

— Ножи точи-ить!

Большие перемены

Когда Вовка в первый раз после болезни вышел из дому, улицы он не узнал. Раздвинув дома и опрокинув заборы, на неё наступала стройка.

Широкая, как река, полоса вспаханной земли двигалась через посёлок.

Урчали, ровняя землю, бульдозеры. То и дело к ним подъезжали самосвалы, с грохотом сыпали на землю кучи дроблёного камня. Вдалеке курились синие дымки асфальтоукладчиков.

Смутное воспоминание возникло в Вовкиной голове.

Движение стройки повторяло какое-то другое, недавно виденное им движение.

Ну конечно! Машины шли точно по пути, проложенному долговязым парнем. Точно так, как ползла металлическая лента.

Озадаченный переменами, Вовка походил по людной, полной новых звуков и запахов улице, сбегал в сарай к Мурзику и возвратился домой.

Большие перемены. В них было что-то беспокойное, угрожающее самому Вовке.

Ехать!

В этот день мама вернулась с работы раньше обычного.

— Так, — задумчиво повторяла она, переходя от одного окна к другому. — Так… Так… А что, Володя, если нам придётся уехать?

Вовка опешил:

— Зачем?

— Ты сегодня был на улице, видел… Делают шоссе. Оно пройдёт прямо через наш двор. Нам предложили переселиться, но я… — Мама обняла Вовку. — Мне не хочется оставаться. Я хочу всё-всё изменить…

Вовка не понял ничего.

Зачем уезжать, если дают другую комнату? И почему надо всё изменять? Мама — инженер на мебельной фабрике. Очень хорошо! И улица у них хорошая. И речка…

— А куда мы поедем?

— Наверное, в Иркутск.

Чем Иркутск лучше? Вовка грустно кивнул.

— Вот и решили! — обрадовалась мама. — Увидишь мир: горы, реки, дремучие леса. Соберём чемоданы и тронемся!

— А чемоданы мы сами носить будем?

Мама вздохнула.

Вовка знал почему.

Сколько он помнил себя, всегда они с мамой были одни. У всех мальчишек и девчонок на улице были папы, у Вовки папы не было.

Мама никогда не говорила об отце, а если кто-нибудь её спрашивал, то делалась хмурой и отвечала:

— Мы сами.

Сборы

На другой же день в доме всё пошло кувырком.

Распродавали вещи. То и дело приходили незнакомые люди, осматривали мебель, спорили о цене, качали головами, разглядывая в стульях дырки от гвоздей.

Вовка делал вид, что к дыркам отношения не имеет.

Мама каждый день бегала на почту, давала телеграммы, без конца повторяла слово «Иркутск».

Вовке вся эта кутерьма нравилась.

— Скоро! — таинственным шёпотом сообщал он Мурзику, присев в сарае над ящиком. — Едем в Иркутск! Ешь на дорогу больше!

Еж недовольно пыхтел и отворачивал мордочку от капустной кочерыжки.

— Полетим самолётом. Сверху всё увидим. Горы, леса. Мама говорит, самый интересный лес — дремучий. А на аэродром поедем в автобусе!

Автобус — это было лучше всего. Три мечты, три заветных желания томили Вовку: первое — познакомиться наконец с настоящим моряком; второе — подстричься с одеколоном; третье — прокатиться в автобусе.

Мечты начинали сбываться.

Дом пустел. Одна за другой исчезали привычные вещи. Диван, на котором он сидел вечерами. Стол, за которым рисовал. Кровать.

К концу недели обе комнаты стояли пустые.

Из далёкого Иркутска пришло наконец письмо, которое странно называлось: «Вызов».

Можно было ехать.

Как быть?

В дорогу мама купила Вовке скрипучие жёлтые ботинки и клетчатую куртку с «молнией». Но радость покупки была омрачена неприятностями.

Первая случилась в парикмахерской.

— С одеколоном… — шёпотом попросил Вовка мастера.

— Зачем? — услышала и вмешалась мама. — Вырастешь — тогда. К чему это баловство?

Вторая неприятность произошла дома.

Мама обнаружила среди чемоданов обвязанный верёвкой ящик.

— Это что? — удивилась она.

— Мурзик.

— Ежа в Сибирь? Отнеси в огород.

Мама сняла крышку и перевернула ящик набок. Из ящика, пыхтя, выкатился Мурзик.

Десять минут спустя Вовка сидел в огороде на грядке и думал: «Как быть?»

Расстаться было невозможно: ёж ел из рук, позволял щекотать себя между иголками и понимал все человеческие слова.

Надо было что-то делать.

Когда мама ушла заказывать билет, Вовка вытащил из кучи приготовленных в дорогу вещей круглую картонку с маминой шляпой. Вынув шляпу, он положил её в чемодан, а в картонку, постелив на дно бумагу, посадил Мурзика.

Автобус

Настал день отъезда…

Автобус с пассажирами остановился недалеко от дома. Вовка забрался на пахнущее клеёнкой сиденье, картонку поставил под ноги. Мама села позади.

Шофёр дал сигнал: би-бип! — и машина тронулась.

Качнулись в голубом небе облака. Качнулся и уплыл назад дом, наклонилась и потекла за стеклом изрытая стройкой улица. Один за другим замелькали пёстрые заборы.

Всё сразу стало необычным. Жизнь начинала течь по-новому.

Какой она окажется?

Белые облака ползли по небу вопросительными знаками.

Путешествие