Хадават - Вячеслав Ковалев

– Гроздана, – тихо позвала Татьяна.

Девушка не отвечала.

Татьяна сидела, уронив руки. Одна. Она осталась одна. Голова гудела, хотелось пить. Она взяла флягу, выцедила последний глоток, отбросила ее в сторону. Что говорила Гроздана? Да, у нее на груди. Татьяна распустила шнуровку на жилете, запустила руку под рубаху, нащупала шнурок, потянула. На шнурке болтался диск из красноватого металла в виде солнца. Вдруг Татьяна напряглась и прислушалась. Потом склонилась над Грозданой, приложив голову к груди девушки. Та еще дышала, слабо, но дышала.

– Недалеко, говоришь? Вот и хорошо. Вот и хорошо, – забормотала она.

Отбросила в сторону мешок, подцепила Гроздану под мышки и потащила волоком, двигаясь спиной вперед. Пройдя шагов тридцать, остановилась, уронив девушку. Сама села рядом.

– Нет уж, ты мне это брось! – твердила она. – Мне еще Сашку искать надо, а твои эти храмовники, глядишь, и помогут несчастной матери. Я знаю, он где-то здесь. Вот найду, я ему задам, на подвиги его потянуло! А о матери кто подумает?

Татьяна несла всю эту чушь, пытаясь поднять Гроздану. Наконец ей это удалось, и она взвалила ее себе на спину. Чуть постояла, привыкая, а потом двинулась вперед по дороге. Идти оказалось дальше, чем она думала. То ли Гроздана ошиблась с расстоянием, то ли их лиги куда длиннее, чем привычные километры.

– И что это за лиги такие, это ж сколько в них метров, километров, а?

Она все время бормотала вполголоса: так она не чувствовала себя одинокой и ей было не так страшно. Очередной поворот, и опять проселочная дорога ползет между деревьями. Татьяна упала, уронив свою ношу. Полежала, тяжело дыша, поднялась на локтях, припала ухом к груди девушки – дышит. Значит, дальше, значит, вперед. Она уже не помнила, сколько поворотов прошла, сколько раз падала в придорожную траву. Казалось – все, больше не встанет, больше ни шагу не пройдет. Но, повалявшись в траве, она снова вставала, взваливая на себя девушку, и снова тащилась вперед.

– Давай, родная, уже немножко осталось, а мне еще Сашку искать, – бубнила она. Повторяя как заклинание имя сына, она двигалась и двигалась вперед. Шаг. Шажок. Еще. Еще один. Еще полшага. Все. Сил больше нет. Она подняла отяжелевшую голову и увидела, что лес расступился, а дорога, выныривая из леса, поднимается к большим открытым воротам, за которыми были видны разнообразные строения. Метров сто, не больше.

«Дошли», – подумала Татьяна и потеряла сознание.

Макс устало опустился на землю.

– Все! Есть! Ты опять заблудился, Максим Алексеевич! Черт бы побрал этот лес! – Макс в сердцах ударил кулаком по земле. – А-а-а! – Он ударил еще раз. – И что теперь?! А ничего! Снова нужно куда-то идти, – Макс вспомнил свой прошлый рейд по лесу. – Может, опять эти друзья пожалуют, как там их Гроздана называла? Йара, почти как йети.

Где-то рядом в зарослях что-то зашуршало. Макс вскинул арбалет. Нет, показалось. Он проверил тетиву, пощупал болты, болтавшиеся в специальном коробе на бедре, еще пучок был привязан за спиной. Встал. Медленно двинулся туда, где слышал шорох. Это было ошибкой. Он даже не успел сообразить, что случилось. Что-то огромное, шерстистое вынеслось из зарослей прямо на него, он получил крепкий тычок в грудь, упал. Сильная боль в руке – и что-то уносится куда-то дальше. Все. Темнота. «Ну и пусть», – вяло подумал Макс, теряя сознание.

– Он жалок, посмотри, надо быть таким глупым, чтобы позволить лосю себя стоптать. – Смешок.

– Ты несправедлив к нему, он силен духом, а крепость мышц – дело наживное.

– Если только ты им займешься.

– Конечно, а почему бы мне им не заняться?

– О, ты у нас любитель помогать всяким недокормышам, ты у нас добренький.

– А ты?

– А я не добренький.

– Я не о том.

– А о чем?

– Не старайся казаться глупее, чем ты есть, ты будешь ему помогать?

– Я? Плах-Массан, мне-то это зачем? Ты-то ладно, ты у нас покровитель сирых и убогих, а я нет, я не такой.

– Так с чего нам лучше начать?

Второй голос засопел и ничего не ответил. Макс попытался открыть глаза, но у него ничего не получилось.

– Смотри-ка, он пытается ворочаться.

– Да, по-моему, он нас слышит, так что будь повежливей.

– Слышит? Тогда пусть знает, что если из этого куска теста что-нибудь получится, то я станцую при луне.

Первый голос засмеялся – весело и беззлобно.

– О! Это будет забавно! Так с чего мы начнем?

– Э-хе-хех, – простонал второй, – давай уж с переломов.

– Хорошая мысль.

Все. Тишина. Сон. Хорошо.

Очнувшись, Макс сел. Поднял руку, ощупал лоб. Вроде цел. Поднял вторую и замер с открытым ртом. Левая рука была тщательно перевязана, из-под повязки торчали деревянные отшлифованные палки толщиной с указательный палец. Он ощупал себя. Грудь тоже была перевязана. И еще. Леса не было. Он сидел на открытой дощатой площадке округлой формы, а вокруг были развалины какого-то замка. Хотя внимательно оглядевшись, он убрал слово «развалины». Замок оказался пуст и заброшен, но развалиной он не был. Все было целехоньким. И стены, и башни. И черепичные крыши. Макс поднялся.

– И куда же это меня занесло? – спросил он.

– Это Арм-Баур, здесь ты излечишь свои раны.

Макс обернулся и никого не увидел.

– Не волнуйся, тебе ничто не грозит здесь, ты под нашим покровительством.

Макс молчал. Он уже слышал этот голос. Тогда. В лесу, когда его стоптало нечто большое. Лось, если верить голосам. Ему было не по себе. Потому что рядом никого не было, а голос звучал, и потому что голос звучал как-то странно.

– Я же говорил, что он невежа, – зарычал второй голос, и его Макс тоже узнал.

– Да нет, он просто растерян и немного взволнован, не обращай внимания на ворчание старого Ратая, это он от скуки.

Макс наконец понял, что не так в этих голосах. Они звучали в нем. Не вокруг него, а в нем. Он не слышал их, а ощущал. Они возникали у него в голове. Вот теперь точно все. Капец. Последняя стадия шизофрении. Он поднял голову, разглядывая небо. Закрыл глаза, потом сел прямо на землю, а потом лег.

«Вот так и буду лежать», – подумал он.

– Слышь, Тримир, он так и собирается лежать.

– Так это он по незнанию, друг мог Ратай. – И голоса рассмеялись.

Макс не мог сказать, сколько он пролежал. Он заснул, ему что-то снилось, проснулся, полежал, не открывая глаз, снова заснул. Опять смотрел незапоминающиеся сны. Его разбудил резкий голос:

– И сколько ты собираешься вот так валяться? Нет, Тримир, зря мы подобрали этот кусок теста; может, выбросить его обратно?