Око разума - Дуглас Ричардс

– Как насчет других прозрений вчера ночью? – спросила Меган, вырываясь из транса.

– Ничего особо потрясающего. От этой экстрасенсорной штуковины у меня ум за разум заходит, заставляя почти все время стыдиться принадлежности к роду людскому. Но способность серфить по Паутине силой мысли настолько изумительна, что и не выразишь. Должно быть, я суперботан, потому что способность без усилий узнавать обо всем, что только на ум взбредет, для меня сродни высочайшей нирване.

– По-моему, это вовсе не делает тебя суперботаном, – возразила Меган, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый вид. – По-моему, суперботаном тебя делает употребление слов наподобие «нирвана».

Холл рассмеялся, и всего на миг по его лицу промелькнул отблеск влюбленности, но он тут же затушевал его.

– Вчера ночью мне вспомнилось выступление автора детских научно-фантастических книжек лет двадцать тому назад. Не помню ничего, кроме содержания, но его помню довольно хорошо. Каким бы образом это воспоминание ни угнездилось в моей памяти, этот человек много говорил о писательском ремесле – и технике. О том, как темп перемен ускоряется до безумия. Говорил, каким переворотом стал для его семьи переход от черно-белого телевидения к цветному, когда он еще был ребенком. Сказал, что помнит, как они купили свою первую микроволновую печь и собрались вокруг нее всей семьей, с разинутыми ртами глядя, как она кипятит стакан воды, будто по волшебству. Он помнил, как на семейной прогулке дивился чудесам первого банкомата в их округе.

– Он говорил о том, как счастливы дети – опять же, по-моему, он сказал это лет двадцать назад, когда я был маленьким, – что живут в компьютерную эпоху. Сказал, что в его время у них был аппарат, называвшийся пишущей машинкой. Описал, как тот работал, как механические рычаги били по красящей ленте, врезаясь в лист бумаги. И сказал, что подвох заключался в том, что стоило совершить одну-единственную ошибку, и зачастую приходилось начинать всю страницу заново. Из-за одной-единственной неправильной буквы! Можно было попробовать поправить ее, вернувшись на знак назад и воспользовавшись корректирующей лентой, но часто это не удавалось. А можно было замазать ошибку белой краской, попытаться вставить лист на то же место и напечатать поверх высохшей краски. Но обычно – во всяком случае, для него – стоило лишь напечатать одну неправильную букву, как приходилось начинать с чистого листа.

– Мы в самом деле считаем технику само собой разумеющейся, а?

– Вот почему речь этого писателя была так пленительна. Он напоминал детям, какие они счастливчики. Что с помощью компьютера можно вносить бесчисленные изменения без малейших усилий. Переставлять фрагменты текста туда-сюда, чтобы посмотреть, где они лучше впишутся. Оттачивать предложение сотню раз. Сказал, что любой, кто был способен написать роман с помощью пишущей машинки, становился настоящим богом. Он был успешным автором, но твердил, что если б ему приходилось пользоваться пишущей машинкой, он ничего не добился бы.

Меган попыталась представить, насколько ограниченным был бы графический дизайн без компьютерных технологий, но воображению это оказалось не под силу.

Официантка вернулась с их десертом, внешне представляясь как нельзя более любезной и профессиональной. Меган даже думать не хотела, что может прийти той в голову на сей раз.

Отделив ложкой кусочек заказанного тирамису, Меган поднесла его ко рту, а Холл продолжал:

– Этот писатель сказал, что, когда он был ребенком, его отец работал в сфере офисного оборудования. Однажды он взял сына на работу и рассказал о новом революционном изобретении. Берешь лист бумаги с текстом или картинками и вкладываешь в эту машину. А в тысячах миль оттуда на другом конце появляется точно такой же лист бумаги. Машина называлась факсимильным аппаратом. Сказал, что когда папа рассказал ему об этой машине, она казалась чем-то позаимствованным из «Звездного пути»[16]. Он думал, отец его разыгрывает.

– А ведь факс-аппараты устарели прямо на глазах.

Холл проглотил первый кусочек заказанных блинчиков с шоколадными ганашем и нутеллой. Судя по выражению его лица, те оказались превосходными.

– Вот именно. Именно это он и отметил. Появился Интернет, так что вместо того, чтобы слать документы по факсу, можно было просто прикладывать их к электронным письмам. Он считал Интернет величайшим достижением человечества. Единое вместилище всех человеческих знаний, включая изображения, звук и видео, по которым можно моментально провести поиск на любую тему или фразу. Да такой, что он позволяет пользователям перепрыгнуть со справочной страницы на страницу по теме, отделенную от первой миллионами страниц, а потом моментально прыгнуть обратно.

– Конечно, даже в то время дети уже были вскормлены Интернетом, и отнюдь не пришли в такой же восторг, как он. Но писатель довел свою мысль до их умов. Сказал, что в его время, чтобы узнать дату рождения Гровера Кливленда[17], требовался не один час. Надо было пойти в местную библиотеку, покопаться в картотеке, найти книгу о нем и вручную отыскать дату его рождения. Теперь для выяснения этого требуются считаные секунды. А если тебе хотелось узнать дюжину рецептов блюд из спаржи, тут ты обломался. Точка. Получить эту информацию было невозможно. А теперь, проведя поиск на «блюда из спаржи», мгновенно получишь сотни результатов.

– Это действительно изумительно, – согласилась Меган. – Интересно, что этот человек сказал бы о тебе.

– Он был бы поражен, это уж наверняка. Даже наше поколение поразилось бы такому. Хотя многие изыскания, проведенные мною вчера ночью, наводят на мысль, что брак между человеком и компьютером неизбежен.

– Может, и появятся какие-то имплантаты и искусственные конечности, но это значит, что мы вдруг в одночасье перестанем быть людьми.

– А вот я в этом не так уверен. Вчера ночью я нашел кое-какие публикации некоего Рэя Курцвейла на эту тему.

– Ты и в самом деле суперботан, правда?

– Все определенно идет к тому.

– Вчера ночью ты явно без дела не сидел. И как только ты выкроил время, чтобы обчистить два стола ничего не подозревавших игроков?

– Я всегда был хорош по части многозадачности, – насмешливо ответил Холл. – Во всяком случае, мне так кажется.

– Так расскажи мне об этом Курцвейле.

– Он пишет о том, что называет сингулярностью. Момент, когда человечество вроде как скомбинируется с компьютерами – наверное, я как раз знаменую начало этого, – а затем стремительно эволюционирует в нечто трансцендентное. Говорит, что уже скоро. Не через тысячи лет, даже не через сотни. Раньше, чем все думают. Он уверен, что мы на волосок от переломной точки.