Италия. Вино, еда, любовь - Майкл Таккер

Одним словом, вечером, накануне дня отлета Элисон, Грациолина пригласила нас на ужин. Обещала прийти и Кармен с мужем. Да, она уже вышла замуж, и у нее было двое детей. В последний раз Кармен виделась с Элисон, когда они были еще девочками.

Готовит Грациолина ничуть не хуже, чем пишет картины. По правде говоря, именно она была первым человеком, преподавшим мне еще в семидесятые основы итальянской кулинарии. Сначала в Штаты улетела Джил, потом Элисон, а мне еще предстояло провести в Риме три месяца, чтобы закончить работу над фильмом. Семейство Ротунно сжалилось надо мной и регулярно кормило меня ужином. Я околачивался на кухне и наблюдал, как Грациолина легко, с изяществом жарит курицу с овощами. Когда я первый раз готовил ризотто, она не спускала с меня глаз и руководила каждым моим движением. Приготовление ризотто для меня до сих пор сродни колдовству.

Ужин прошел просто здорово. Все, чем угощала Грациолина, было сущее объедение. Элисон и Кармен, поначалу отнесшиеся друг к другу с настороженностью, наконец разговорились и взахлеб вспоминали детские годы. Однако в процессе общения со всей серьезностью дал о себе знать языковой барьер. Грациолина владеет английским лучше всех остальных итальянцев, с которыми я знаком, и когда мы заходили в тупик, она спешила на помощь и переводила, однако из-за этих сложностей оказалось непросто поддержать и сохранить атмосферу вечера. Основным источником познаний в английском у мужа Кармен Андреа, молодого удачливого римского юриста, служили американские песни. Всякий раз, когда он выхватывал из разговора знакомое слово или фразу, он тут же запевал строчку из какой-нибудь песни с этим словом. Конечно, это нас очень веселило, но, к сожалению, толком поговорить с ним нам не удалось. Когда Кармен и Элисон было по семь лет, им явно было гораздо проще общаться, чем сейчас, когда они выросли. Время от времени их разговор прерывался долгими паузами, будто бы они обе признавали всю бессмысленность попыток завести настоящую беседу.

Больше всего нас расстроило общение с Пеппино. Он показал нам книгу, только что вышедшую в свет. Это была великолепная книга с чудесными фотографиями — кадрами из фильмов Феллини, которых так никто и не увидел, поскольку мастер предпочел по тем или иным причинам вырезать их из своих картин. Немало места в этой книге было отведено и Пеппино, участвовавшему в съемках многих из этих фильмов. Мы увидели фотографии молодого Пеппино, обсуждающего рабочие моменты с гениальным режиссером. Пеппино травил байки о Феллини, Мастроянни и других знаменитостях, а мы до головной боли вслушивались в его голос, силясь понять, что он говорит. Сейчас Пеппино уже не участвует в съемках, но дел у него все равно невпроворот. Он преподает кинематографию на студии «Чинечитта» и возглавляет движение за сохранение величайших итальянских киношедевров прошлого. Начало его работы в кино, когда он был простым помощником кинооператора, совпало с началом золотого века итальянского кинематографа. Пеппино мог рассказать немало интересного, но многие нюансы из-за слабого знания итальянского мы уловить не смогли.

Лучше всего мы управлялись с итальянским языком, когда нам было что-нибудь нужно. Мы спросили у Кармен, не может ли она нам посоветовать хорошие мебельные магазины — нам ведь еще предстояло обставить наш домик. По всем подобным вопросам лучше всего обращаться к Кармен — она настоящий кладезь информации, поскольку занимается закупкой реквизита для театральных постановок. Грациолина принесла ручку с бумагой, и Кармен принялась диктовать нам адреса. Когда мы ее не понимали, то просили сбавить темп и повторить. Магазины оказались разбросаны по всему Риму, поэтому, чтобы мы не заблудились, Пеппино принес нам карту.

После ужина все обнялись и расцеловались, а я и Джил пообещали к следующей встрече подтянуть итальянский. Мы решили прогуляться по римским улочкам, чтобы Элисон еще раз перед отъездом насладилась Италией. Когда невдалеке от пьяцца-дель-Пополо мы подошли к мосту через Тибр, Джил вдруг остановилась.

— Прислушайтесь. Это ведь Джеймс. Правда?

До нас действительно доносилась мелодия песни Джеймса Тейлора.

Мы пошли на звуки музыки и вышли на площадь, где шел концерт под открытым небом. Присоединившись к огромной, тысяч в десять человек, толпе, которая раскачивалась в такт мелодии, мы стали тихо подпевать, вспоминая, как в молодости с другими супружескими парами снимали полуразвалившийся домик на Фэрфилд-Бич в Коннектикуте. Элисон была еще ребенком. Да мы и сами были детьми. И слушали Джеймса.

Хорошо, что нас навестила Элисон. В Италии будем проводить время вместе. Мы, двое взрослых, и наши дети.

На следующий день после отъезда Элисон мы с Джил отправились в поход по римским магазинам. По совету Кармен сперва мы заглянули в магазин в районе Прати, специализировавшийся на мебели из азиатских стран. Поскольку мы не могли себе позволить обставить дом антиквариатом, то остановились на компромиссном варианте: что-то будет старинным, что-то новым, что-то итальянским, что-то — нет. Мы всегда обставляем жилище исходя из этого принципа. Мы поискали лампы, которые хорошо бы смотрелись в нашей новой спальне, но решили заняться покупками, только когда работы в нашем доме будут близиться к завершению. Пока мы только строили планы.

Следующим магазином в списке Кармен оказался супермодный мебельный гипермаркет, в котором продавалась итальянская мебель совершенно фантастического дизайна. Мы попытались представить ее у нас дома. Смотреть на нее, конечно, забавно, но нам это не подходит. Потом мы отправились на маленькую улочку, начинавшуюся от пьяцца Навона и называвшуюся виа Говерно-Веккьо. На ней было полно самых разнообразных магазинчиков. Здесь торговали коврами и дорогущим антиквариатом. Тут имелись лавки старьевщиков, где порой можно было отыскать настоящие сокровища. Нашлось здесь место и для магазинов, торговавших светильниками и лампами, мебельных рынков, дорогих бутиков с одеждой и обувных лавок. Кстати, тут же располагался и ресторан «Baffeto», где готовили лучшую в Риме пиццу. Говерно-Веккьо — настоящий рай для покупателя. Все утро мы бродили по потрясающим воображение лавкам, пока не нашли магазин из списка Кармен. Этот магазин специализировался на мебели из Бали, Сингапура и прочих стран Азии. Также в нем продавались уникальные работы итальянских и европейских дизайнеров. Именно там мы нашли мебель, которая, с одной стороны, соответствовала нашим вкусам, а с другой, была нам по карману. Стоило мне переступить порог, как мой взгляд тут же остановился на обеденном столе. Он был вырезан из одного огромного куска дерева, насколько я понимаю, тика. Это был не предмет мебели, а скорее скульптура. Заметив, как у меня загорелись глаза, Джил напомнила мне о размерах столовой в нашем крошечном доме, и я тут же пришел в себя.

Мы спустились по лестнице и этажом ниже увидели плетеное кресло и тахту, от которых пришли в такой восторг, что тут же забыли о клятвенном обещании ничего не покупать. Мы поняли, что нам непременно надо их приобрести, и плевать, что окончания строительства ждать еще год. Франсуаза, заведовавшая магазином, поинтересовалась, не можем ли мы зайти позже — уже был почти час дня, и ей надо было бежать домой готовить мужу обед. Мы ни на секунду не забывали, что находимся в Риме, а в Риме обед — дело святое, и, естественно, согласились. Франсуаза рассказала нам о траттории, расположенной дальше по улице. У этой траттории не имелось ни названия, ни вывески на входе. О ней надо было просто знать. Франсуаза предупредила, что в траттории может оказаться очередь, но ожидание того стоит. Мы договорились встретиться после обеда. Подгоним машину, припаркованную у отеля, и посмотрим, влезает ли туда кресло.