Прикосновение - Анита Шрив

Через неделю все четверо на поезде пересекли канадскую границу, а потом на машине доехали от Уайт Ривер Джанкшн до дома на пляже. Статус Сидни мгновенно вырос. Эдвардсы уже никогда не смогут относиться к ней как к наемной рабочей силе. Это обстоятельство заставило ее снова и снова спрашивать себя: возможно ли, чтобы сложные алгоритмы, включающие радость, разочарование, сексуальное напряжение и еле скрываемый антисемитизм, могли быть решены в рамках одной семьи?

Встреча с Эдвардсами произвела на Сидни впечатление случайной. Благодаря тому, что все внимание было приковано к безумно влюбленной Джули и миниатюрной канадке, Джефф и Сидни избежали досмотра. Более того, они выступали в качестве дипломатов, сидя между Эдвардсами с одной стороны и их дочерью и ее любовницей — с другой. Иногда Сидни исполняла роль переводчика.

— Полагаю, Джули хочет сказать, что она достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения, — поясняла она.

На следующий день Джули и Элен отправились обратно на север, сопровождаемые заверениями мистера Эдвардса о том, что он и его жена обязательно приедут в гости («всегда хотел еще раз побывать в Монреале»), в то время как Сидни и Джефф направились на юг, в Кембридж. Этому прощанию сопутствовало уникальное событие. Миссис Эдвардс, хотя и воздержалась от объятий, все же поблагодарила Сидни за то, что она вернула им дочь. Ни слова о многочасовых занятиях с Джули или о том, что Сидни обнаружила ее талант. Впрочем, Сидни была почти уверена, что этот талант все равно рано или поздно пробился бы наружу. Груши в Монреале были исключительно хороши.

Квартира Джеффа производила впечатление жилища холостяка, который хорошо зарабатывает, но предпочитает тратить деньги на все, что угодно, кроме декора. Она была недавно отремонтирована, и из ее окон в промежутке между двумя зданиями напротив открывался вид на Чарльз[22], узкую полоску сверкающей воды. Кожаный диван и две симпатичные лампы были, по-видимому, приобретены в порыве что-то сделать из большой гостиной с полукруглым окном с видом на реку. Но эти вялые потуги растворились либо в работе, либо в безразличии. Журнальный столик вообще относился к другой эпохе, да к тому же был весь изрезан (списано из Нидхэма?). Остальные комнаты оставляли впечатление заброшенности в типично мужском стиле.

Было совершенно ясно, что Виктория не жила в квартире Джеффа. Хотя Сидни и обнаружила в шкафу в прихожей пару ботинок из кожи аллигатора, размер семь с половиной, а также свернутые и засунутые в угол пустого ящика (видимо, «ящика Вики») стильные джинсы. В момент слабости Сидни их примерила. Они хорошо сидели на бедрах, но собирались складками на щиколотках. Сидни опять свернула их и засунула в ящик.

Когда Сидни проводила ночь у Джеффа, она сознательно избегала шкафов, используя в качестве ящика свой чемодан.

Хотя квартира Джеффа и отличалась смешением стилей и элементов, она была просторной. По сравнению с ней квартирка Сидни была крошечной и душной. Впервые за много месяцев войдя туда, она сразу поняла, почему предложение провести лето на пляже показалось ей заманчивым. Мебель была хороша (они с Дэниелом кое-что покупали вместе), но сама квартира оставляла впечатление помещения, в котором никто никогда не жил. Когда Сидни снимала ее, она не собиралась делать это жилье своим домом. Ей просто нужна была крыша над головой.

Осенью Сидни приняли на весенний семестр последнего курса Бостонского университета. Она приступила к занятиям в январе по программе, подобной той, по которой она занималась в Брандайзе, хотя ей зачли лишь некоторые предметы. Ее исследовательская работа вообще никого не заинтересовала. Сидни часто пересекала Чарльз, иногда приезжая раньше Джеффа, который помимо научной работы еще и преподавал. По вечерам они пили вино (по мнению Сидни, много вина; это ее настораживало) и ели приготовленный Сидни ужин. Либо встречались с кем-либо из друзей Джеффа в ресторане неподалеку. Айверс, ведущий спортивной колонки в «Бостон глоб», был осведомлен о процессах, происходящих внутри «Бостон Ред Сокс», лучше, чем кто-либо из знакомых Сидни. Фрэнк, который прежде работал с Джеффом в МТИ, теперь был безработным и пытался стать писателем. Сахир, работающий в банке в центре города, когда-то был соседом Джеффа по комнате в общежитии. Иногда ему звонили из разных экзотических мест. Он говорил на урду, снова и снова произнося единственное слово, из-за чего казалось, что он чихает («ачча!»). Сухощавый мусульманин, он походил на пакистанца, которым, собственно, и являлся. После одиннадцатого сентября его дважды задерживала бостонская полиция, а один раз Сахира даже выгнали из бара. Он относился к притеснениям спокойно, как будто считал своим долгом нести эту ношу. И еще был Питер, который мог слово в слово воспроизвести диалог из «Офисного пространства»[23]. Вечера с Питером, который работал на ускорителе частиц в МТИ, были интересными и веселыми. Никто из друзей Джеффа не был женат. И никого, похоже, особо не смутило исчезновение Виктории и появление Сидни.

Раз в месяц Сидни с Джеффом летали в Монреаль в гости к Джули, которая, похоже, блаженствовала. В конце весны она выставила одну картину на ярмарке ремесел. Было совершенно ясно, что у Джули незаурядный талант и что она далеко пойдет. Сидни была уверена, что картину тут же купят. Она ошиблась; картину не купили, и Джули подарила ее Сидни. Пять груш лежали в голубой дельфийской вазе, а за ними на столе виднелся нарезанный ломтиками лимон. Сок лимона выглядел так натурально, что его хотелось слизнуть.

Бен навестил Джули дважды, о чем она радостно сообщила Джеффу. Возможно, она не подозревала о разрыве между братьями, хотя могла бы задуматься над тем, почему Бен не приехал на обед в День благодарения, немало огорчив родителей. Сидни тоже была встревожена. Она перестала без конца прокручивать в голове воображаемый диалог с Беном и надеяться на примирение братьев. Сидни полагала, что, быть может, он пришел бы, если бы не ее присутствие. Но Джефф, который замолкал каждый раз, когда упоминалось имя Бена, был уверен, что дело не в Сидни. Негодование Бена вызвал он.

На Рождество Бен отправился в круиз.

Сидни не удавалось добиться от Джеффа признания, насколько тяжело он переживает эту ссору, насколько силен его ответный гнев. Но когда они заходили в какой-нибудь из бостонских ресторанов, на его лице всякий раз появлялось настороженное выражение и он быстро окидывал взглядом толпу, ожидая увидеть брата. Ни разу за год, прошедший со времени их знакомства, Сидни и Джефф не побывали на бостонской набережной, в Норт-Энде или в финансовом районе, где они могли бы столкнуться с Беном.

* * *

Во время своего первого визита в Нидхэм Сидни была очарована видом семейного гнезда и некоторых работ мистера Эдвардса. Ему, похоже, был приятен интерес Сидни. Уже давно никто не задавал ему вопросов о висящих на стенах рисунках в рамочках, большая часть которых скромно скрывалась в его кабинете.