Прикосновение - Анита Шрив

— Думай! — приказывает миссис Эдвардс.

— Она думает, — говорит мистер Эдвардс, накрывая своей рукой кулак жены.

— Ты должна была за ней смотреть! — выкрикивает миссис Эдвардс. — Тебе за это платили. — Ее лицо как будто закрылось, образовав правильный квадрат со щелочками вместо рта и глаз.

— Мама, — говорит Бен.

— Ежесекундно? — спрашивает Джефф.

— Мне трудно себе представить, чтобы моя дочь могла с кем-нибудь связаться, а Сидни этого даже не заметила.

Какое-то мгновение обвинение висит в воздухе. На него нет ответа, от него невозможно защититься, а тем временем у них за спиной деревянный, отделанный медью барометр продолжает регистрировать атмосферное давление.

— Чего я не понимаю, — нарушает молчание мистер Эдвардс, — так это почему Джули не сказала, куда она едет. Почему она сделала это тайком?

— Потому что вы бы взяли и поехали за ней, — прямолинейно заявляет Бен. — А потом вернули бы ее домой.

— Мне это страшно даже произнести, — опять начинает мистер Эдвардс, опуская голову на руки, — но, как вы думаете, ее могли заставить написать эту записку?

Сидни, перед которой лежит записка, еще раз ее перечитывает. Буквы расплылись, но зная, что там написано, ее нетрудно расшифровать.

— Это Джули, — говорит Сидни. — И я имею в виду не только почерк. Именно так бы она и написала. Это она бы и сказала. Даже ошибка…

— Так значит, ты ее изучила достаточно хорошо, чтобы знать, как она пишет, — опять обвиняет миссис Эдвардс, швыряя в Сидни словами, — но недостаточно хорошо, чтобы знать, что она собирается убежать из дому?!

От злости ее голова трясется.

Сидни предпринимает попытку оправдаться:

— После того случая не было никаких оснований предполагать…

— Какого случая? — Миссис Эдвардс начеку даже в горе.

Сидни слишком поздно вспоминает, что хозяйка дома ничего не знает о пьяной эскападе Джули.

— Однажды, две недели назад, — быстро вмешивается Джефф, — Джули поздно вернулась домой. И она пила.

— Что она пила?

— Мы не знаем.

— Ты хочешь сказать, она была пьяна?

— Да.

— Почему мне об этом не рассказали?

Все молчат.

— Вы все знали? — спрашивает миссис Эдвардс. Она уже почти кричит. — Марк, ты знал?!

Мистер Эдвардс неохотно смотрит жене в глаза. Сидни видит, чего ему это стоит.

— Да, знал, — говорит он. — Однажды вечером, когда тебя не было дома, Сидни мне все рассказала.

«Это не совсем так, — думает Сидни. — Миссис Эдвардс читала, лежа на диване».

Миссис Эдвардс сжимает губы, а затем выпускает сквозь них воздух, издав похожий на взрыв звук.

— Я не понимаю, почему мне, ее матери, ничего не сказали. И я еще кое-чего не понимаю. Почему, — тут она выхватывает у Сидни записку, — почему Джули благодарит Сидни? За что она ее благодарит?

— Я думаю, за… — начинает было Сидни, и тут ей в голову приходит мысль. — Полиция заходила в комнату Джули?

— Заходила.

Но они могли не знать, на что следует обратить внимание. Сидни встает из-за стола.

— Я сейчас, — говорит она.

Сидни выходит из кухни и поднимается по лестнице. Дверь в комнату Джули открыта. Сидни заходит и изучает обстановку.

У нее начинает кружиться голова, она пятится и садится на край кровати. В первый раз она в полной мере ощущает удар от исчезновения Джули. Сидни обхватывает руками живот.

Джули, смеющаяся на переднем сиденье автомобиля… Джефф, смеющийся на полу беседки… Над абсурдной нетерпеливостью уже реализованной страсти. Над тем, как взрослые мужчина и женщина стремились сорвать мокрую одежду и обнажить друг друга. Сидни вспоминает скулу Джеффа, плотно прижатую к ее лицу. Слова, которые он бормотал, уткнувшись в ее шею, а она не могла расслышать. Невыразимую нежность, с которой он ее взял. Когда он привлек ее к себе, ручеек воды из складки плаща побежал вниз по шее на ключицу. Ее била дрожь. Обнаженные ноги, усеянные каплями дождя, замерзли. Она поджала их и просунула между бедер Джеффа. Опустив руку, он обхватил их пальцами.

— Этот вечер должен был быть таким счастливым, — говорит Джефф, стоя в дверном проеме.

Сидни пытается улыбнуться.

Он садится на кровать рядом с ней.

Вес двух тел образует глубокую впадину в мягком матрасе.

— Мое поведение было импульсивным, — говорит он. — Пожалуй, даже легкомысленным. Но я в себе не сомневался.

Сидни кивает.

— Что ты сейчас чувствуешь? — спрашивает он. Сидни слышит, что его голос немного дрогнул. Он не уверен в ее ответе?

Она берет его за руку, чтобы дать ему понять, что она по-прежнему с ним.

— Мне грустно, — говорит она. — Джули действительно ушла из дому.

— Откуда ты знаешь?

— Она забрала холсты. И краски.

Джефф поворачивает голову и смотрит в угол, где стоит мольберт. Сидни чувствует его вздох по движению плеч.

Она выпускает его руку и подходит к окну. Сквозь стекло она видит солнечный полдень, стоящую в воде Джули. Сидни удается зацепиться за фразу в записке Джули, за ранее промелькнувшую у нее в голове мысль.

ВСЕ В ПОРЯДКЕ.

Молодая женщина в водолазном костюме катается на волнах.

— Что? — спрашивает Джефф.

— Мне кажется, я знаю, с кем сбежала Джули, — говорит Сидни.

— Кто он? — с кровати спрашивает Джефф.

— Возможно, это она, — оборачиваясь к нему, говорит Сидни.

Зеленоватый отсвет на поверхности. Вода густая и как будто застывшая. Над головой желтые облака впитывают жару. Сидни пережидает несколько волн, выбирая самую высокую. Но что-то случилось с ее координацией. Ей не удается почувствовать ритм накатывающихся волн.

Сегодня и завтра в дом начнут прибывать гости. Об угощении позаботится Хэрриет, девушка из поселка, которая «занимается подобными вещами». Хотя не может быть, чтобы в поселке и в домах вдоль пляжа было достаточное для такого бизнеса количество свадеб. Должно быть, Хэрриет также готовит для коктейль-вечеринок, тех самых, на которых супруги иногда не разговаривают друг с другом.

Погода в выходные будет неустойчивой. Это слово летает по дому, как волан для бадминтона. Оно доносится до Сидни со второго этажа, из кухни. Это самый точный прогноз, на который кто-либо отваживается.

Если погода останется просто неустойчивой, свадьба состоится на веранде. Если дела пойдут хуже, церемония пройдет в гостиной, из которой на время вынесут мебель. Приглашенных не много. Только семья и близкие друзья. Эта фраза вызывает у Сидни неприятные ассоциации с похоронами.