Сундучок, в котором что-то стучит - Василий Аксенов

У каждого из нас, коротковолновиков, господа, есть кругсвоих друзей по эфиру, и очень часто эти круги соприкасаются. Так, на счастье,заочный друг уважаемого Геннадия, уважаемый Мик Джеггер, почтальон сФолклендских островов, оказался и моим заочным другом. Я пустил в ход другихсвоих заочных друзей, включая вашего соседа, уважаемого Цитронского ЛьваСтепановича, принес жертву радиобогу Мегагерцу… ну, не будем уточнять, ну, парукур, корзину рыбы, ну, кое-что еще… короче говоря, господа, Мегагерц оказалсямилостив, и мне удалось почти точно установить, что таинственные размытыесигналы идут от Германа Фогеля, с атолла ГФ-39. Увы, сигналы отсюда больше неповторялись, и мне пришлось выйти в море на каноэ. Впрочем, я рад, чтовстретился с вами и что мы теперь лежим все вместе на этом хорошем песке иможем все вместе разделить радость встречи с Германом Фогелем, который сейчасприближается к нам.

К ним приближался гигант непонятной расы и непонятноговозраста. Мускулистые бронзовые плечи и мускулистые черноватые ноги несли насебе обрывки одежды, которая, возможно, была когда-то сукном цвета хаки, но,возможно, и батистом цвета перванш. Длинные, спутанные пегие волосы ниспадалина плечи, длиннейшая пегая борода была заткнута за пояс. Цвета глаз нельзя былоразличить из-за нависших пегих бровей. Приблизившись на расстояние двадцатиметров, гигант вынул из сумы две гранаты, поднял их над головой и прокричал накаком-то немыслимом языке, в котором клокотали русские, немецкие, французскиеслова, а также звуки моря, скрип пальм и вой ветра:

— Если вы не гутентаген, а геген мир… у-у-у-скр-трек…нихт добро пож-ж-жа-а-гломп-гломп-ло-о-о-о-вать… шерше дизе папир… их буду васэксплоз-з-з… тр-р-р… кх!

Смысл приветствия, кажется, был ясен всем присутствующим:

«Если вы пришли сюда с дурными намерениями, я взорву вас наместе!»

В подкрепление своих слов гигант выразительно помахал своимиржавыми гранатами.

Воцарилось смущенное молчание, и вдруг Четвёркин ЮрийИгнатьевич, резво вскочив на свои легкие ноги, устремился к гиганту сраспростертыми объятиями.

— Шер ами! Обер-лейтенант Герман Фогель, елки точеные!Ей-ей, милостивые государи, через пятьдесят девять лет приятно встретить дажебывшего врага! Вы помните, обер-лейтенант, как я сбил ваш «альбатрос» в 1915году в трех верстах к северу от Перемышля? Я зашел к вам в хвост на своем«ньюпоре» и швырнул в ваш аппарат целый тюк горящей пакли!

— Доннерветтер! Поручик Четвёркин? — взревелгигант, выронил свои гранаты и заключил бывшего неприятеля в объятия. —Кр-р-р-ш-ш т, у-у-у-вз-з-з, — сказал он. — Унзер камф был жуткийшреклих… Ду бист в з-з-з-ы-ы-ы…

— Ах, елки точеные! — Юрий Игнатьевич стукнулГермана Фогеля по спине. — Позволь тебе представить моих друзей, семействоСтратофонтовых!

Вдруг все увидели, какого цвета глаза гиганта. Ярко-синиезрачки, казалось, выскочили из-под нависших бровей и остановились в священномужасе. Он смотрел на семейство Стратофонтовых, словно на ожившие тотемы. Онрухнул перед ними ниц и простер руки, словно дикарь перед алтарем. Он, должнобыть, и впрямь считал богами наших милых Стратофонтовых.

— Стратофонтовы! Натюрлихе фамилией… гр-р-р-р… россен!Глюклих! Бонжур! Щ-щ-щ-асть-ть-ть-ть-е!

Немалого труда стоило успокоить гиганта, внушить ему, чтоничего невероятного не произошло, что Стратофонтовы — вовсе не миф, негипербола, а самые обыкновенные миловидные люди. Решающую роль в этом делесыграла баночка растворимого кофе, которую хлопотливый океан как раз подкатил кногам компании. Мама Элла быстро вскипятила на непромокаемой зажигалке мужабанку воды и предложила икающему гиганту этот самый распространенный напитоксовременной цивилизации — «нескафе». Напиток произвел на Германа Фогелячрезвычайно сильное и приятное впечатление. Он успокоился, улыбнулся и началсвой рассказ. Мы здесь даем лишь краткое изложение его рассказа, разумеетсяудаляя из него щелканье птиц, вой ветра и треск пальмовых веток.

РАССКАЗ БЫВШЕГО ОБЕР-ЛЕЙТЕНАНТА ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙАВИАЦИИ, А НЫНЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЯ КОРЕННОГО НАСЕЛЕНИЯ АТОЛЛА ГФ-39 ГЕРМАНАНИКОЛАЕВИЧА ФОГЕЛЯ.

В конце лета 1914 года молодой сорокалетний российскийподданный Герман Николаевич Фогель-Кукушкин лечил невралгию на купаниях вБаден-Бадене, когда разразилась первая мировая война. Герман Николаевич былинтернирован германскими властями. Власти насильственным путем лишили егорусской половины фамилии, объявили его немцем, засадили за руль «альбатроса» иприказали:

— Фогель, летай!

«Альбатрос» решил все дело. Молодой человек был весьмаувлечен этим новеньким летательным аппаратом и дал себя вовлечь вбратоубийственную войну. Конечно, в русские войска Герман Николаевич не стрелял,а просто себе летал на своей мощной машине и бомбы сбрасывал в облюбованное имболото в трех верстах к северу от Перемышля. Как вдруг за ним стал гонятьсярусский летчик, по сведениям разведки, поручик Четвёркин. Герман Николаевич былвспыльчивый сорокалетний молодой человек, и его раздражало, что ему мешаютлетать. Сначала они только грозили друг другу кулаками, а потом стали наседатьдруг другу на хвосты, и вот однажды хитроумный Четвёркин швырнул в Германа тюкгорящей пакли.

Оказавшись в болоте, Фогель было уже обрадовался возвращениюна родину, как вдруг германская армия начала наступление и вытащила его изболота. Он был награжден серебряным крестом и отправлен на Западный фронт.Здесь он однажды стал свидетелем газовой атаки. Зрелище человеческих страданийтак глубоко поразило Германа Фогеля, что он решил раз и навсегда порвать всесвязи с цивилизацией, которая, по его наивному размышлению, была виновницейвсех этих кошмаров. Он дезертировал из армии и пробрался в Аргентину, оттуда —в Чили, из Чили — в Перу, и, наконец, в Перу он попросилкапитана-китобойца найти ему в океане необитаемый атолл, чтобы там он могвстретить закат своей жизни. Он думал о закате жизни, по тому что сразу послегазовой атаки превратился из молодого сорокалетнего человека в пожилогосорокалетнего человека.