Дело о сумочке авантюристки - Эрл Стенли Гарднер

– Последний раз он заскочил на несколько минут около трехчасов.

– К тому времени вы уже сделали Фолкнеру свое предложение?

– Да.

– А он вам – свое?

– Да.

– Вы долго разговаривали?

– Не больше пяти минут.

– Фолкнер видел свою первую жену?

– В те минуты нет.

– А в течение дня?

– Кажется, да. Встретился с ней случайно. Он разговаривал сомной около одиннадцати часов утра и, насколько мне помнится, встретился сЖеневьевой у подъезда.

– Они беседовали?

– Думаю, да.

– Могу я спросить, о чем?

– Я этого не знаю, мистер Мейсон.

– Может быть, я сам могу поговорить с Женевьевой?

– А вам не кажется, что вы слишком многого хотите?

– И тем не менее я хочу видеть Женевьеву Фолкнер, – сказалМейсон.

– Вы случайно не защищаете интересы человека, которогообвиняют в убийстве Фолкнера?

– Насколько мне известно, еще никто не обвиняется вубийстве.

– Но вы, наверное, уже предполагаете, кто может быть обвиненв этом?

– Конечно.

– И этот человек может стать вашим подзащитным?

Мейсон улыбнулся:

– Мне могут сделать такое предложение, мистер Диксон.

– В таком случае все это мне не нравится.

Мейсон многозначительно промолчал. Диксон сказал:

– О подобных вещах можно говорить с адвокатом, которыйвозбуждает дело, касающееся собственности Фолкнера, но не с адвокатом, которыйпредставляет интересы человека, обвиняющегося в убийстве.

– Даже в том случае, если эти обвинения необоснованные? –спросил Мейсон.

– Этот вопрос мы предоставим решать суду присяжных, –самоуверенно заявил Диксон.

– Я и не собираюсь решать этот вопрос вместо суда присяжных,– ответил Мейсон. – Единственное, чего я хочу, – это повидаться с ЖеневьевойФолкнер.

– Боюсь, что это невозможно.

– Разве она не заинтересована в решении вопроса особственности?

Диксон уставился на стол.

– Почему вы об этом спросили, мистер Мейсон?..

– Значит, заинтересована?

– Да. Но мотивов для убийства у нас никаких не было, если вына это намекаете.

Мейсон усмехнулся:

– Я ни на что не намекал.

Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вошла женщина –самоуверенная и надменная. Казалось, она привыкла здесь повелевать. Диксоннахмурился.

– Я же не назначал вам сегодня встречи, мисс Смит, – сказалон.

Мейсон повернулся к вошедшей. Это была симпатичная женщиналет сорока пяти. Адвокат заметил, что на какое-то мгновение у нее на лицепоявилось удивленное выражение, и сразу же поднялся с кресла.

– Может быть, вы присядете, миссис Фолкнер?

– Нет, благодарю вас. Я… Я…

Мейсон повернулся к Диксону:

– Простите меня за смелость.

Тот понял, что имя Смит было выбрано неудачно, и выдавил:

– Женевьева, дорогая, это Перри Мейсон, адвокат, довольнонастойчивый. Он пытался узнать обо всем, что касается Фолкнера. Он попросил уменя разрешения повидаться с вами, но я ответил ему, что не считаю эту встречунеобходимой.

Мейсон перебил его:

– Если Женевьеве Фолкнер есть что скрывать, то это рано илипоздно все равно выйдет наружу, Диксон, и вы будете…

– Ей нечего скрывать.

– Вы увлекаетесь золотыми рыбками? – спросил Мейсон уЖеневьевы Фолкнер.

– Нет, – ответил за нее Диксон.

Миссис Фолкнер улыбнулась Мейсону и сказала:

– А вы, судя по всему, интересуетесь ими. Ну, хорошо,джентльмены, я ухожу и вернусь, когда мистер Диксон будет свободен.

– Я тоже ухожу, – сказал Мейсон, поднимаясь и раскланиваясь.– Никак не ожидал, что у мистера Фолкнера была такая симпатичная первая жена.

– Видимо, Фолкнер этого не понимал, – сухо сказал Диксон иподнялся, давая понять, что разговор окончен.

Мейсон еще раз поклонился и вышел из кабинета.

Отъехав от дома Диксона на несколько кварталов, Мейсон зашелв аптеку и позвонил оттуда в свою контору.

– Делла, – сказал он, когда девушка сняла трубку, –немедленно свяжись с Полом Дрейком. Передай ему, чтобы он разузнал все обракоразводном процессе Фолкнера. Это было лет пять назад. Я хочу знать деталии иметь все копии этого дела, какие только можно раздобыть.

– Хорошо, шеф! Что-нибудь еще?

– Это все. Новости есть?

– Я рада, что вы позвонили, шеф, – ответила девушка. – Ониуже обвинили Салли Медисон в предумышленном убийстве.

– Наверное, они предъявили ей обвинение, как только получилизаявление о неприкосновенности личности.

– Видимо, так.

– Ну и пусть, – сказал Мейсон. – Я сейчас поеду в тюрьму идобьюсь свидания с ней.

– В качестве ее адвоката?

– Конечно.

– Вы собираетесь защищать ее, даже не зная, что она скажет?

– Какое имеет значение, что она скажет или покажет? –ответил Мейсон. – Я собираюсь ее защищать потому, что иного выхода у меня нет.Я должен это сделать. Как они поступили с Томом Гридли?

– Никто не знает. Может быть, мне заготовить «Хабеас корпус»и на него?

– Нет, – ответил Мейсон. – Я не собираюсь его защищать. Вовсяком случае, до тех пор, пока не поговорю с Салли Медисон.

– Что ж, желаю удачи, шеф, – сказала Делла. – Мне оченьжаль, что я втянула вас в это дело.

– Не ты меня втянула, а я тебя.

– Не угрызайтесь понапрасну.

– А я и не угрызаюсь.

Мейсон повесил трубку и, сев в машину, отправился в тюрьму.Вежливость и предупредительность, с которыми ему было организовано свидание сСалли Медисон, как только Мейсон сказал, что будет защищать ее интересы,свидетельствовали о глубоком удовлетворении сложившимися обстоятельствами.Мейсон уселся за длинный стол, перегороженный посредине железной решеткой.Через несколько минут надзирательница ввела Салли Медисон.

– Здравствуйте, Салли, – приветствовал ее Мейсон.

Та спокойно и самоуверенно прошла к столу и села по другуюсторону решетки. От надзирательницы ее отделяла массивная ширма.