Изгой - Юрий Никитин

На другой лежанке похрапывал Скиф. Олег встал, Скиф тут жепроснулся от легкого скрипа половиц, вскочил, в глазах еще пелена сна, однакоголос прозвучал твердо:

— Что, уже?..

— Уже утро, — сказал Олег.

— Фу-ты, а я подумал...

— Что?

— Да так... Что завтракать пора, а мы поехалиголодными.

Он быстро оделся, натянул сапоги. Олег через окно наблюдалза садом. Ему сперва показалось, что там мелькнуло белое тело, даже крылья,затем ветви раздвинулись, вышла Ляна — загорелая, с поцарапанными босыминогами, с венком цветов на голове.

Ее глаза сразу заметили человека в оконном проеме, Олегувидел быстрый взмах руки, донесся чистый голос:

— А завтрак уже на столе!

Стол в самом деле оказался накрыт на прежнем месте. Солнцезаливало жгучими лучами весь двор, но здесь под навесом тень, утренний воздухеще остается чистым и прохладным.

Олег первым опустился на лавку, а когда появился Скиф, состороны сада подошла Ляна. Она издали улыбнулась Скифу, теперь уже в страннойсмеси влюбленной девочки и материнства, подошла, ее тонкие руки обняли его зашею.

Скиф смущенно высвободился, но она все же успела поцеловатьего в губы. Олег налил вина в золотой кубок, встал и поклонился Ляне:

— Спасибо! Никогда еще я не был так счастлив. Скифвзглянул удивленно, затем по губам расползлась довольная улыбка. Ляна смущеннокивнула, но взгляд не опустила. Олег принялся за сыр, но Ляну продолжалрассматривать неотрывно. Ему нравилось, что ее большие чистые глаза смотрят намир прямо и без страха, без заискивания перед его громадностью или его мощью. Вее взгляде ясно видна уверенность любящего ребенка, что его любят, не обидят,спасут, погладят и почешут.

Но когда она смотрела на Скифа, преображалось не тольколицо, но и взгляд становился восторженным, нежным и просветленным, словновидела не грязного голодного бродягу, да еще ослепленного и движимогопримитивнейшей местью родной матери, а светлого и одухотворенного бога.

Тревожная мысль мелькнула хвостиком и спряталась, но ничтоОлега не отвлекало, он успел цапнуть ее за хвост, вытащил, рассмотрел, ноничего не понял. Мысль была проста, но неясна: не хотел бы, сказало у негоглубоко в сознании, чтобы меня полюбили вот так же сильно и слепо... Я не такойзамечательный...

Он брезгливо выпустил скользкий хвостик, пугливенькая мысльпоспешно зарылась под более объемные, красивые, глубокие и философские.

Потом он ушел седлать коней, те даже будто потолстели заночь, а Скиф еще долго прощался с Ляной. Пришел смущенный, щеки горят, губыраспухли, глаза бегают по сторонам.

Прайдер сменил одежду, и хотя на странников в их ветхойзапыленной и давно потерявшей всякий цвет одежде мало кто обращает внимание,все же бывшие оранжевые тряпки сменил на бывшие синие, заставил переодеться иСына Молнии.

Город еще спал или только начинал просыпаться. За всю дорогуони встретили двух ночных стражей, угрюмых и сонных. Потом плотно посаженныеодин к другому дома остались позади, дорожка перешла в тропку, вот уже тотигрушечный домик. Внезапно Прайдер выругался, сказал быстро:

— Стой!.. Туда нельзя... Будем торговаться за этотмешок .

Крохотная калитка, что Сыну Молнии казалась совсем детской,распахнулась, оттуда даже не вышли, а выехали на конях те двое незнакомцев.Впереди покачивался в седле человек с красными волосами, за ним ехалчерноволосый юноша.

За калиткой оба повернулись, там уже стоит та хрупкаядевушка, оба всадника разом вскинули руки, прощаясь. Девушка помахала обеимируками, что-то вскрикнула. Донесся ее тонкий голосок, словно крик мелкойпташки. Всадники разом повернули коней, понеслись прочь.

Прайдер как раз вырывал мешок из рук Сына Молнии, кричал,что за такую цену он скорее выбросит этот мешок, бросит его на подстилкусвиньям, посмотри, какой новый, а Сын Молнии не соглашался вообще платить,предлагал меняться... Оба ощутили на себе холодный и тяжелый взгляд всадника скрасными волосами, второй же промчался, не удостоив их взглядом. Оба скрылисьза поворотом, потерялись в лабиринте домов, а стук копыт отдалился и затих. СынМолнии умолк, Прайдер долго прислушивался, бросил с досадой:

— Эх, просчитался!.. Как не подумал, что такие долго незадерживаются.

— Теряешь хватку, — сказал Сын Молнии злорадно.

— Теряю, — согласился Прайдер. — Пора с этимзаканчивать... Эту доставим, и я сразу бросаю всякую службу.

— Будешь огородником?

— Почему нет? Другие как-то живут?

— То другие, а то ты... Повадился кувшин по водуходить... Ну, пойдем?

— Пусть отъедут подальше, — ответилПрайдер. — Я не хочу, чтобы ее крик услышали.

— У меня не крикнет, — сказал Сын Молнии.

— Да, конечно, но я не хочу никаких случайностей. Вдругкто из соседей услышит или увидит, а это станет известно тем двоим. Всегорожане меня не так тревожат, как эти двое!.. Они нас и под землей найдут.

— У нас всегда все получалось, — напомнил СынМолнии.

— Сам же сказал про кувшин, что повадился по водуходить... Все равно будь начеку. Когда пойдем, помни, ее ни пальцем, понял?Привезти в целости и сохранности. Хозяйка особо предупредила, чтобы онаоставалась девственной, как и была. Для их жертвы очень важной именнодевственницу... Эх, зря я вызвал целый отряд!

— Ладно, встретим их в корчме уже с добычей.

— Тебе бы только в корчму!

— А что? Прекрасное место... А отряд может пригодиться.Вдруг кто узнает и попытается отбить?

В голосе Сына Молнии звучало беспокойство. Прайдерухмыльнулся:

— Откуда узнают? Вынесем в мешке. В мешке и провеземчерез весь город. А дальше мир широк, дорог и тропок много...

Через город проскакали рысью, здесь только одни ворота, носам город невелик, выехали на простор, кони долго неслись галопом, а когда перешлина шаг, Олег вздохнул:

— Никогда не верил, что такое возможно...

—Что?

— Что есть такие женщины.

Скиф дернулся, на всякий случай переспросил:

— Ты о... Ляне?

— О ком еще, чурбан!

Скиф самодовольно заулыбался, спина выпрямилась, он сказалголосом хозяина:

— Да, она очень красивая. Трудно найти равную... Олегпренебрежительно отмахнулся:

— Что красота!.. Сегодня есть — завтра нет. Да и вкаждом племени свои законы красивости. В одних — чем толще, тем красивше, вдругих ценятся худые, как палки. Знавал народы, где на женщин с золотымиволосами смотрят как на уродов... там у всех волосы как тебя, только и глазатоже темные... знавал... да что там! Многое знавал, но твоя Ляна — чудная иудивительная.